«Юность». Избранное. X. 1955-1965

Городам в России нету счета.
Почта… Баня… Пыль и тишина.
И доска районного почета
на пустынной площади видна.

Маслом намалеваны разводы,

две колонны, словно две колоды.

Работенка, скажем, неказиста

местных инвалидов-кустарей —
выцветшие каменные лица
плотников, доярок, слесарей.

Я-то знаю, как они немеют

и не знают, руки деть куда.
Становиться в позу не умеют,
вот пахать и строить — это да.

Городкам в России нету счета.

К площади Центральной подхожу
и на доску местного почета
с тихим уважением гляжу.

Всматриваясь в выцветшие фото,

все как есть приму и все пойму
в монументах временной работы
скромному народу моему.

Морская качка

Прилег,
позабылся и стал вспоминать
о жизни,
    о смерти,
         о доме.
И стало казаться: баюкает мать
меня в полутьме, в полудреме.
Еще молодая, как будто вчера,
и волосы не поседели.
А я недоступен для зла и добра,
я просто лежу в колыбели.
Ни славы, ни денег не надобно мне —
я где-то на грани сознанья.
Я чист, словно снег, и безгрешен, я вне
коварства, любви и страданья.
А песенка, светлая, словно капель,
журчит,
   обнимает,
        прощает…
А море качает мою колыбель
и в детство меня возвращает.

Александр Кушнер

Шашки

Я представляю все замашки
Тех двух за шашечной доской.
Один сказал: сыграем в шашки?
Вы легче справитесь с тоской.

Другой сказал: к чему поблажки?

Вам не понять моей тоски,
Но если вам угодно в шашки.
То согласитесь в поддавки.

Ах, как легко они играли!

Как не жалели ничего!
Как будто по лесу плутали
Вдали от дома своего.

Что шашки! Взглядом умиленным

Свою скрепляли доброту,
Под стать уступчивым влюбленным.
Что в том же прятались саду.

И в споре двух великодуший

Тот, кто скорее уступал.
Себе, казалось, делал хуже.
Но, как ни странно, побеждал.

«Октябрь. Среди полян и просек…»

Октябрь. Среди полян и просек
Стоят туманы и дожди.
Уже взаимности не просит
Любовь, лишь прячется в груди.

И мы, спокойны и печальны,

В лесах гуляем, не слышны.
И наши маленькие тайны
Одной большой окружены.

«Любитель подледного лова…»

Любитель подледного лова,
Едва лишь утихла метель,
Среди ледяного покрова
Ты выдолбил узкую щель.

О, если представить в разрезе

Картину февральской реки.
На дне, в барахле и железе.
Увидим: снуют пауки.

Так щука у ржавой кровати

Добычу свою сторожит.
Под ней из-под щуки в томате
Консервная банка лежит.

А дальше и вовсе нелепо:

В три пальца моих толщиной
Колышется твердое небо.
Качается свод ледяной.

Подводный напуганный житель

Всплывает, сомненьем томим,
И слышит, как ходит любитель
И кашляет громко над ним.

Он деятель высшего плана.

Сидит на замерзшей волне,
И все-таки все это странно.
Хотя и понятно вполне.

Инна Лиснянская