Юность Моисея

Пока ещё предсказательниц Пифий [35] в Греции не убавилось: многие из них рассказывают о прошлом и будущем удивительные вещи, которые будто бы возникли ниоткуда, но которые почти всегда сбываются. Эти женщины тоже как-то связаны с энергиями космоса, но может ли обычный человек быть допущен к познанию энергий?

Пифагор украдкой наблюдал за матерью.

— Ты и забыла, что сама была и остаёшься Пифией, — ответил он на промелькнувшие в её голове случайные размышления. — Я никогда не забуду твоего наставления в ранних летах моих. Однажды об окружающей нас природе ты сказала святые слова:

«Всё исходит от неё. Из ничего не может исходить нечто. Душа происходит из воды или огня, или же из обоих элементов. Тончайшая Эманация элементов, она исходит из них только для того, чтобы возвратиться к ним. Вечная Природа слепа и неумолима. Покорись роковому закону. Единственное твоё достоинство состоит в том, чтобы познать закон и покориться ему». [36]

— Здорово! Я тоже помню, чему учила тебя в детские годы. Хороша семейка: я — Пифия, ты — Оракул, — хохотнула Парфениса. — Может быть, подаришь мне когда-нибудь маленьких внуков-сатиров. Или на это твоей египетской мудрости уже не хватит? Может, в Египте никогда не слыхали про нашего Дельфийского оракула?

— А что, не съездить ли нам в Дельфы? — подхватил мысль Пифагор. — Говорят, в храме Аполлона до сих пор чудеса случаются.

— Надо же, ты вернулся домой, что б творить чудеса? — поддела сына Парфениса. — Или колесить по всей Греции в поисках чудес? А не пора ли самому переходить к сотворению мира по своему образу и подобию. Впрочем, для твоего мира понадобится ничуть не меньше чудес.

— Я чувствую, что рождён для этого, мама, — серьёзно ответил Пифагор. — Кто знает, что принесёт нам судьба в скором времени. Вавилонские варвары только и ждут, чтобы кого-нибудь отправить на тот свет. Ведь человеку, желающему быть и жить варваром, никогда не объяснить, что ни в одной войне не будет победителя, равно как и побеждённого.

Вопрос в том, что людей насильственно будут переселять из этого мира в другой. А каждый из нас рождён не для благополучного перехода из одной страны в другую, из одного состояния в запредельное, а для умения подарить хотя бы частицу радости окружающим здесь и сейчас. Не станет ли такой уход преждевременным?

Парфениса потёрла виски.

— Если ты научился соединять прошлое с будущим, — твёрдо произнесла мать. — Так пора уже угадать, какая судьба нас ожидает. А путешествовать просто так, пусть даже из прошлого в будущее, — невыгодное занятие.

— Кто знает, мама, кто знает, — Пифагор задумчиво почесал макушку.

Это детское движение сохранилось у него до сих пор, и Парфениса искренне обрадовалась, что её ребёнок, в сущности, остался и остаётся таким же, как и родился. Стареть человек начинает только тогда, когда не умеет уже больше удивляться и радоваться окружающему, а её сын до сих пор дарил всем живительную и жизненную энергию. Значит, он действительно не просто так пришёл в этот мир.

С равнинных земель, богатеющих кипарисами и оливами, едва заметная тропа поднималась круто в горы, держась неподалёку от горного речного потока Плистикоса, стекающего с кручи. Ключевые струи водяного потока как бы приглашали путников отведать хрустальной горной водички. Но тропа очень скоро кончалась, и только по вытоптанной скальной породе угадывалось её стремление к вершине.

Дорога, неожиданно свернувшая в ущелье, скоро выкатилась на обширное горное плато, на котором приютились Дельфы. Чуть в стороне, над обрывом виднелся роскошный храм Аполлона, выстроенный похоже на пожертвования паломников, а их побывало здесь несметное количество. То ли паломники верили в предсказания местных Оракулов, то ли место было слишком модным, но народ сползался сюда чуть ли не со всего мира.

Два маленьких пони, прикупленные по дороге, вывезли Пифагора с его матерью прямо к храму. Надо сказать, что, паломничая, сын с матерью и так бы не заблудились, поскольку горная дорога здесь была только одна. К тому же, попадались встречные прохожие.

— Вот это место, о котором я говорил, — указал Пифагор на пропасть рядом с храмом. — Здесь, именно здесь происходят общения с инфернальным и потусторонним миром. Это знание привёз в Грецию Аполлон со своей родины.

— Вот как? — удивилась Парфениса. — Значит, это правда, что Аполлон — не уроженец Олимпа, а, скорее всего, гипербореец?

— Это действительно так, мама, — утвердительно кивнул Пифагор. — Аполлон стал богом и обрёл божественную силу по делам своим. А родился он в Аркаиме, на юге Рипейских гор. [37] Из этого же царства вышел Заратустра. Ему тоже предписано было стать оракулом.

— Предписано или же предписывалось? — уколола мать разболтавшегося мальчика.