Юность Моисея

— Чё молчишь, знат-богатырь, аль душа в пятках по сю пору прячется?

— Кто ты, чудище заморское? — смог выдавить Хозарсиф.

— Имя моё странно, — выдохнул дракон, — Да не в имени дело. Если хошь, зови меня Ладонном, Оно и к месту будет. А ты, поди, из живых и пришёл, грехи искуплять желаючи?

— Истинно так, — кивнул адепт.

— Ой, давно я живых не видывал, — снова вздохнул дракон. — Всё этих вот сторожить приходится.

— А кто эти великаны? — осторожно осмелился полюбопытствовать Хозарсиф.

— Эти? — дракон повернул голову в сторону входа в зеркальную пирамиду, как будто увидел великанов впервые. — Это, брат, Микула-Селянинович и Златогорка Святогоровна. [85] Оба спорить будут, наверно, до конца веков, кому перемётную суму подымать. Вон она меж ними валяется. А того не ущучат никак, что в суме сей вся тяга земная. Вот и приходится сторожить дураков. Силы много, а ума так и не нажили.

— А зачем это? — удивился юноша. — То есть, зачем тягу земную подымать? Может, земле это вовсе и не надобно?

— Так думаешь? — дракон от растерянности даже почесал себя короткой чешуйчатой лапой по подбородку. — И действительно — зачем? Да… задал ты мне задачу!

Змей снова поднял голову, взглянул на Хозарсифа, как бы разглядывая — с какой стороны он вкуснее. Потом развернулся к пришельцу раздвоенным хвостом, залёг меж камней и замер.

Адепт подумал больше не беспокоить дракона без нужды, да про дальнейшую дорогу всё же спросить не мешало бы. Поэтому юноша стал пробираться меж окаменевших веток кустарника к голове змея. Тот, услышав шуршание позади, обернулся на звук.

— Опять ты, пришелец? — недовольно буркнул дракон. — Пришёл незваным, уйдешь негаданным, а мне ломай тут голову из-за вас случайных прохожих.

— Ты уж прости меня недостойного, — нарушил раздумья дракона Хозарсиф. — Только рядом нет никого, кто на человечьем языке разговаривает, и кто дорогу показать может. Мне бы умерших разыскать, да не просто умерших…

Выслушав причину, по которой юноша отважился спуститься в царство теней, дракон опять поскрёб короткой лапой подбородок и кивнул прямо на вход в зазеркальную пирамиду.

— Пойдёшь туда, — дракон для наглядности ещё указал лапой меж спорящих титанов. — Пойдёшь туда и выйдешь на верную дорогу. Только прямо по ней не ходи, худо будет. А тропка-стёжка выведет куда надобно. Меж этими, — дракон снова показал на титанов, проползи прямо под перемётной сумой. Тяжесть земли тебя не придавит, да и ругаться им не помешаешь.

Хозарсиф отвесил благодарный поклон подземной твари, вошёл уже в двери зазеркальной пирамиды, но нырнуть под перемётную суму не успел. Сзади снова раздался голос дракона:

— Погодь, паломник, может, скажешь, что с этими полу-умными делать, раз такой шибко умный? — змей кивнул на высящихся в проёме пирамиды Микулу-Селяниновича и Златогорку Святогоровну, не устававших всё так же спорить за честь поднятия земной тяжести.

— Ты, вижу, хоть и дракон, а душа у тебя добрая, — улыбнулся Хозарсиф. — Но никогда не забывай жизненного закона: Богу — Богово, Титану — Титаново, да и Дракону — Драконово. Впрочем, если тебе не жалко сил своих, то лучше бы примирить этих, — юноша в свою очередь кивнул на спорщиков. — У тебя даже имя — Ладан. Значит, должен всех слаживать. А эти сразу же согласятся, только шепни ему на ухо, что Златогорка в нём души не чает, а ей — то же самое, только про Микулу-Селяниновича. Вот и сладится у них всё по-человечески.

— Ну, спасибо, брат, — чувственно произнёс дракон и даже чуть не прослезился, но наблюдать за этим юноше уже было некогда.

Пройдя по зазеркалью, Хозарсиф успел полюбоваться на тысячи тысяч разных занимательных вещей, которыми забиты были полки всей пирамиды, но останавливаться нигде больше не хотел. Надо срочно разыскать того, ради которого, может быть, придётся здесь остаться навсегда. Вот тогда-то и хватит времени на всякие там любования.

Дорога сначала вела себя прилично и правильно. Затем ни с того, ни с сего стала пузыриться и плеваться камнями, будто превратилась в жидкий земляной суп, подогреваемый в огромной кастрюле на пламени онгона, поэтому Хозарсиф лишний раз порадовался, что идёт не тем путём, предназначенным для остальных. Только вступив в ущелье, юноша успокоился: впереди на каменном плато виднелся настоящий жилой посёлок. Будто какие-то кочевники решили разбить здесь ненадолго свой лагерь. Полотняные скинии [86] образовывали ровный круг, внутри которого ходили люди.

Подойдя к арке, тоже выложенной из камня, и служившей в палаточном городке важными входными воротами, Хозарсиф заметил, что люди, снующие внутри палаточного круга, иногда с необъяснимой злобой бросаются друг на друга, пытаясь вцепиться в глотку. Если таков весь мир потусторонний, то покидать внешний захочет не каждый. Вот почему в Древнем Египте, Месопотамии, Вавилоне многие жрецы мечтали овладеть эликсиром бессмертия!