Юность Пикассо в Париже

Аполлинер, к счастью, никогда не был голодающим художником. Он происходил из привилегированного слоя общества, рос рядом с игорными домами Монако, Парижа и Французской Ривьеры, получил образование в Каннах, Ницце и Монако и считал, что по происхождению он – русский князь.

В двадцать с небольшим лет он уже работал в парижском банке и водил компанию с художниками Браком, Шагалом, Эриком Сати, Марселем Дюшаном и его любовницей Мари Лорансен. С тех пор он опубликовал много полупорнографических книг, в которых возвещал, что в новом веке должны стать известными тексты маркиза де Сада.

На заре XX века Аполлинер принимал участие в нескольких авангардных направлениях французской литературы и искусства. В числе писателей и поэтов, оказавших на него влияние, он называл Гюго, Бодлера, Верлена и Рембо.

– Я должен согласиться с Дереном, – сказал Хайме.

– Но что ты скажешь о новой, голубой серии Пабло? – поинтересовался Дерен. – Если мы последуем за ним, можем создать новое направление.

– Люди считают, что эти работы наводят уныние, – сказал Макс. – Кто, находясь в здравом уме, захочет видеть унылый голубой цвет у себя на стене? Не удивительно, что эти картины не продаются.

– Ну, спасибо, Макс, – вспыхнул Пабло. – Я никогда не догадывался, что ты такого мнения о моих работах! Ну и черт с тобой! – Пабло натянуто рассмеялся.

Макс заказал еще выпивку, чтобы успокоить бармена.

– Вот что интересно, – продолжал Макс, – Пабло ухитрился пройти от романтизма до модернизма. Похоже, он может творить безостановочно и в состоянии воспроизвести любой стиль.

– Но в этих голубых картинах есть что-то особенное, – добавил Дерен. – Пабло каким-то образом превращает картину в могучего, темного, эмоционального посредника.

– Друзья, вот что я делаю, – стал объяснять Пабло. – Упрощая форму, я ввожу в живопись элемент скульптуры.

– Эти работы – хоть голубые, хоть не голубые – своего рода шаг вперед, – настаивал Дерен. – До сих пор лишь Матисс и Сезанн подходили к чему-то подобному, но территория все еще свободна. Никто не углубился в нее достаточно серьезно.

Тут Аполлинер встал и подошел к столу, за которым сидели приятели.

– Незаурядный анализ, господа, – заметил он, улыбаясь. – Не возражаете, если я включусь в вашу беседу?

Андре сразу узнал Аполлинера и оживился.

– Гийом Аполлинер… знаменитый писатель?

– Именно так, месье.

Макс прошептал на ухо Пабло:

– Это Аполлинер, критик из «Парижской газеты». А вдруг он поможет тебе?

Аполлинер обернулся к Пабло.

– Я вспоминаю, что полгода назад видел некоторые ваши работы в галерее Воллара. Они производят сильное впечатление… Пабло Пи-кас-сас, так?

– Меня зовут Пабло Пикассо, и с тех пор я не продал ни одной картины.

Макс внезапно и громогласно вступил в разговор:

– Похоже, с тех пор как Ван Гог и Гоген начали продаваться со сверхъестественной скоростью, Воллар бросил Пабло. Коварные ублюдки! Они только и ждут, чтобы художник умер, и уж тогда-то они на нем заработают!

Бармен снова прикрикнул на него:

– Макс, я же сказал, потише, или вылетишь отсюда!

Макс мрачно глянул на бармена, отвернулся, и тут в разговор вступил Хайме:

– Бедный старый Ван Гог за всю свою жизнь продал только одну несчастную картину за жалкие шестьдесят франков. А через несколько лет мир искусства назвал его гением!

– Я не думал, что вы так наивны, – задумчиво проговорил Аполлинер. – Вам следовало бы знать правила игры с деньгами. Уж я-то на этом собаку съел.

– Да они настоящие крысы, вот что они такое, – не унимался Дерен. – Живут за счет мертвецов!

Аполлинер ударил кружкой пива о стол, чтобы привлечь внимание.

– Вампиры они или не вампиры, но живой художник должен выживать. Пабло, есть один человек, с которым я хочу вас познакомить: это Анри Матисс.

– Вы знакомы с Матиссом? – с любопытством спросил Пабло.

– Да, у него в следующем месяце выставка в Salon des Independents [23] .Я хочу, чтобы вы пошли туда со мной.

– Вы действительно хотите познакомить Пабло с Матиссом? – допытывался Макс.

– Судя по виденным мной работам Пабло, я думаю, им будет о чем поговорить. Идемте со мной на выставку: посмотрим, что это даст.

– Какой удобный случай! Пабло, разумеется, пойдет! – заявил Макс, похлопывая Аполлинера по плечу. – Это и в самом деле может обернуться чем-то интересным.

Глава 22 Бато-Лавуар Монмартр

Полуразрушенное здание дома № 13 по улице Равиньян, между площадью Пигаль и вершиной холма Монмартра, известное как «Бато-Лавуар» («Баржа-Прачечная»), было жилищем и студией Пикассо и его богемных друзей. Художники, живущие здесь, работали с полной отдачей ради достижения поставленных целей. Группа «неистовых» [24]жила и работала среди других живописцев, скульпторов, писателей, юмористов, актеров, прачек, швей, разносчиков и торговцев овощами: это был рабочий квартал.

Дом был знаменит тем, что с первых лет XX века там селились и трудились многие незаурядные, выдающиеся художники. Первые из них начали селиться в Бато-Лавуар в 1890-е годы, но после 1914-го в связи с войной они разъехались кто куда. Многие переселились на Монпарнас.