Юность Пикассо в Париже

Небольшая площадь перед улицей Равиньян была названа в честь французского певца Эмиля Гудо. Ее окружали грязные темные дома, скорее похожие на груды мусора, чем на жилища. В ненастные дни деревянные постройки качались и трещали, напоминая баржи-прачечные, стоящие неподалеку на Сене.

В многоквартирном доме Бато-Лавуар шел маскарад, в воздух взвивались конфетти и ленты серпантина. Бурная богемная вечеринка была в разгаре, к дому стекались приглашенные: пешком, в каретах и в легких двухколесных экипажах. Гости были в масках и в пестрых причудливых костюмах – арлекины, клоуны, пираты и прочие.

Внутри дома царило оживление: жильцы и гости сновали по комнатам, коридорам и лестницам, танцевали, пели, смеялись.

Пабло молчаливым наблюдателем стоял у входа, то и дело приветствуя поклоном новоприбывших знакомых. На нем был костюм тореро со шляпой и накидкой.

Проходившая мимо молодая темноволосая красавица, одетая в пышное платье танцовщицы канкана, попыталась поймать блуждающий взор Пабло. Молодой человек встретил ее кокетливый взгляд. Это была Фернанда Оливье.

Девушка не сводила глаз с Пабло. Поддразнивая его, она шаловливо приподняла подол платья, показав панталоны в оборках.

Она остановилась у стены рядом с подругой, одетой мальчишкой, наклонилась к ней и стала шептать, будто по написанному: «Он был маленьким, черным, крепко скроенным, беспокойным и строгим, с темным взглядом тревожным…».

Пабло, скрестив на груди руки, прислонился к стене напротив Фернанды. Он только кивнул ей – и она тут же подошла.

– Ты, должно быть, тот самый сумасшедший испанец, о котором все говорят?

Пабло засмеялся.

– И что же обо мне говорят?

– Что ты задира и скандалист, очень самонадеян и уверен в своих талантах!

– Разве это плохо? Я хочу сказать, разве плохо быть уверенным в себе?

– Возможно, для кого-то и неплохо… Ты слишком напыщенный, и ты – мачо. Но, честно говоря, мне по душе такие забияки.

Пабло улыбнулся, притянул Фернанду к себе и страстно поцеловал ее в губы.

К сожалению, поцелуй был прерван полицейским свистком. По лестнице поднимался маленький раздраженный человечек, рядом с которым шли двое полицейских. Это был владелец дома – приземистый, воинственный мужчина лет пятидесяти, в высокой шляпе, с оспинами на лице, с маленькой козлиной бородкой. Он цедил сквозь зубы проклятья в адрес праздника и всех его участников.

Два здоровенных полицейских остановились за его спиной, когда он налетел на Пабло.

– Вот он! – вопил домовладелец. – Я хочу, чтобы его немедленно вышвырнули отсюда!

Пабло смотрел на него так, будто разглядывал насекомое под лупой.

– И вы еще имеете наглость здесь веселиться! – орал хозяин. – Вы должны мне арендную плату за три месяца! Я конфискую все, что вам принадлежит, и картины тоже!

Пабло вышел вперед, чтобы загородить девушку, а проходившие мимо участники вечеринки, на всякий случай, помалкивали.

– Если вы прикоснетесь к моим картинам, это будет последнее, что вы сделаете в этой жизни, – предупредил Пабло, яростно сверкая темными глазами.

– Вы слышали? – взвизгнул хозяин, обернувшись к полицейским. – Он мне угрожает… я хочу вышвырнуть его отсюда!

Блюстители порядка уже готовы были схватить Пабло, но тут вперед выступила Фернанда.

– Погодите! Сколько он должен?

– Тридцать франков. А вам-то что?

– Не ваше дело… Хотите получить деньги или нет?

Хозяин засмеялся и стал разглядывать ее.

– Деньги от шлюхи? Отправляйся назад в койку, потаскушка!

Пабло не стал дожидаться окончания фразы – он кинулся на домовладельца. Все присутствующие замерли в ужасе.

Полицейские не могли ни на что решиться, не желая вмешиваться, и только пытались оторвать руки Пабло от горла домовладельца, но молодой человек был силен как бык. В конце концов, когда испуганный хозяин начал задыхаться, Пабло его отпустил. Обескураженный и встрепанный, тот попятился и, пытаясь опомниться, стал поправлять галстук и воротничок.

– Я тебя убью, если ты еще раз дотронешься до нее! – крикнул Пабло.

Хозяин нырнул за спины полицейских.

– Я хочу, чтобы вы его арестовали. Он – маньяк, угроза обществу!

Фернанда спокойно обратилась к полицейским, указывая на хозяина дома:

– Офицеры, а я хочу, чтобы арестовали этого человека за оскорбления и за прикрываемые положением неоднократные попытки изнасилования!

Полицейские смущенно переглядывались, но, казалось, им понравилась эта бравада. Тем временем домовладелец вскипел от ярости.

– Думаешь, ты самая умная? – крикнул он. – В следующий раз я принесу ордер на твой арест.

– И мое обвинение в силе, – парировала Фернанда. – Офицеры были свидетелями того, как вы оскорбляли меня.

– Месье, дама права, – сказал главный полицейский. – Советую вам взять деньги и уйти.

– Что? – коротышка был явно не в себе: казалось, его разорвет от злости.

– Именно так, месье. Берите деньги и уходите, – повторил полицейский.

Хозяин бросил злобный взгляд на Фернанду, затем на Пабло.

– Ты собираешься внести за него квартплату?!

Фернанда приподняла юбку, вытащила из-за подвязки чулка банкноты, скрученные в рулон, отсчитала тридцать франков и швырнула их домовладельцу.