Юность подарит первые шрамы

– Я счастлив, что моя дочь связала свою судьбу с таким человеком как Джулиан Патридж, – начал свою речь Алэсдэйр. – Ведь это добрый, спокойный, обворожительный молодой человек, который обречен на успех благодаря своему таланту и безграничному уму.

Диане сначала было смешно, а потом стало невыносимо все это слушать, будто ей вливали в уши кислоту. Уважение, любовь, лесть, слава – все, что лилось со всех сторон на Джулиана, все это было незаслуженно. И Диана была зла на всех этих слепых людей, представляла, как вырывает их языки и швыряет ими в Джулиана.

Но вскоре она отвлеклась от своих жутких фантазий, подняла руку, чтобы ведущий заметил ее и пригласил в центр зала.

– Я хочу присоединиться ко всем поздравлениям и пожеланиям… Знаете, сегодня я убедилась в том, что если хочешь по-настоящему узнать человека – приди к нему на его день рождения, посмотри на его гостей, послушай, что они говорят про него. Я пришла, посмотрела, послушала и поняла, что ты, Джулиан, хороший человек. Ты потрясающий…

Джулиан услышал много приятных высказываний в свой адрес в тот вечер, но слова Дианы для него были особенно ценны. На его лице и до появления Дианы сияла улыбка, но теперь она была совершенно другой, по всей видимости искренней, и глаза его сверкали подлинным счастьем.

– Мистер Патридж, вы правы. Вы действительно воспитали настоящего мужчину, – продолжала Диана. – Сильного, гордого, способного ударить женщину, унизить ее, манипулировать ею, – говорила Диана с патетической интонацией.

Как резко затухает костер, после того как в него выльют воду, так и стремительно погасла улыбка на лице Джулиана, когда Диана окатила его такой неприятной правдой. Помрачнели и все остальные, что до этого со всем почтением внимали Диане, в особенности Крейна и Роберт Патридж.

– Папа, ты тоже был прав, когда сказал, что я связала свою судьбу с таким добрым, а главное, спокойным человеком, который может спокойно швырнуть меня на кровать и овладеть мною без моего согласия. Его не остановят мои слезы, крик и просьбы сжалиться, – с улыбкой сказала Диана посеревшему от злости Алэсдэйру. – Джулиан, я пью за тебя и очень надеюсь, что мои пожелания сбудутся. А желаю я, чтобы тебя однажды жестоко отымели без твоего согласия. Буквально или фигурально, без разницы. Я хочу, чтобы ты кричал, плакал и молил о пощаде. С днем рождения, дорогой. Гори в аду! – Диана опустошила бокал с шампанским, что держала все это время, а затем швырнула его на пол, заставив вздрогнуть обескураженных гостей.

Алэсдэйр и Джулиан практически одновременно повскакивали с мест, Роберт пытался успокоить встревоженную жену, которую слова Дианы и позор, последовавший за ними, довели до острого спазма в области сердца, Аннемари с горя выпила залпом четыре бокала и уже тянулась за пятым. Диана в это время покинула помещение. Она уже дошла до парадной двери, когда услышала голос Джулиана:

– Стой.

Диана остановилась, повернулась лицом к Джулиану. Тот подошел к ней и, не сказав ни слова, влепил ей пощечину. Диана вскрикнула, осторожно коснулась холодными пальцами пульсирующей жгучей болью щеки, а затем посмотрела в сторону и увидела, что к ним приближаются ее родители.

– Джулиан, ну что же ты? Надо было отвести меня в какую-нибудь комнату и там наказать, чтоб никто не увидел. Как же теперь быть? – улыбнулась она искаженной от неутихающей боли улыбкой.

Джулиан молча пошел в сторону зала, где его ждали гости, наверняка бурно обсуждавшие произошедшее.

– Ну что, отец, ты наконец увидел его настоящего. Что скажешь?

Во взгляде отца было еще больше ненависти и силы, чем в ударе, коим «наградил» ее Джулиан.

– Скажу, что я на его месте поступил бы так же.

– …Что?

Алэсдэйр направился к выходу. Диана отошла к стене, прислонилась к ней спиной, чувствуя, как силы разом покинули ее. Она надеялась, что отец, увидев, как Джулиан на самом деле обращается с ней, одумается и встанет на ее защиту. Но случилось то, что она никак не могла ожидать, и теперь ей страшно было подумать о том, каковы будут последствия ее поступка.

– Гореть в аду будешь ты, Диана. Алэсдэйр тебе это обеспечит. Я ведь предупреждала тебя… – сказала мать, с жалостью глядя на дочь.

* * *

– Барбара, как все аппетитно выглядит. А какой запах! Ммм… – сказала Элеттра, закрывая глаза от удовольствия, что принес ей аромат наивкуснейшего ужина, приготовленный домработницей.

– Благодарю вас, мисс Кинг.

– Только боюсь, что я одна все это не съем. Ты слишком увлеклась, – улыбнулась Элеттра Барбаре улыбкой полной любви, той самой любви, которую она могла бы подарить своей матери, покинувшей ее так рано.

– Я готовила и на вашего отца тоже. Вы же знаете, какой у него зверский аппетит.

– Как?.. Отец разве сегодня возвращается? – спросила Элеттра, мгновенно помрачнев.

– Да. Мистер Кинг позвонил и сказал, что приедет к шести.