Юные орденоносцы

«Кто это? — думал Сергей. — Если враг, почему один, если свои, то зачем здесь, где только что были немцы?» Запах махорки стоял очень долго. Хотя все смолкло, Сергей решил пока не двигаться. В маленькое отверстие перед левым глазом было видно лишь кусочек неба и сучок сосны. Звезды еще не загорелись, но небо уже посинело, и белое, разорванное в клочья облако, как стайка голубей, парило над лесом.

Стрельба все удалялась и удалялась. Потом стали слышны лишь взрывы гранат и далекий стук пулеметов. Над головой кто-то осторожно прошуршал, и хрустнула ветка.

«Кто это? Не следят ли за мной?» — подумал Сергей и тотчас увидал на сучке серенькую белочку. Ее круглый глаз смотрел прямо в отверстие, через которое наблюдал Сергей. Пушистый хвост лежал на спине.

Если уж белка спокойно сидит так низко на сучке, значит, по близости никого нет.

— Дорогая ты моя разведчица, — тихо сказал он и смело встал.

Белка сначала удивилась, увидев внезапно появившегося человека, потом бросилась на ствол сосны и мгновенно оказалась на верхушке дерева. Смотрит оттуда, не поймет, что за чудо, как мог снежный холмик превратиться в человека?

На снегу рядом с тем местом, где была постель, лежал размоченный окурок. Стало ясно, почему так сильно пахло махоркой.

Дорога была каждая минута. Сергей шагнул и… упал. Ноги, как деревянные. Он встал, хотел, не обращая внимания на боль, двигаться, но сил не хватило, опять упал.

«Обморозил ноги», — мелькнула догадка. Но идти надо. От него зависит жизнь многих людей. Они ждут помощи.

Сергей пополз. Со злости даже заплакал. Ни руки, ни ноги не слушались. Полз медленно и долго. От движения немного согрелся и почувствовал, что ноги в суставах уже сгибаются. Встал, сделал несколько шагов, но снова упал. На этот раз уже не от боли, а оттого, что закружилась голова. Сердце билось часто, земля качалась, как люлька.

Уцепившись за куст, он стал подниматься и нащупал рукой мерзлую рябину. Ягод оказалось мало — всего лишь горстка, но от них стало как-то теплее, вроде сил прибавилось.

«Вот кончится война, целое ведро наберу этих ягод и съем за один раз», — подумал Сережа. Уж очень вкусной показалась горьковатая мерзлая рябина.

И все-таки идти было невозможно. Ноги не держали, не слушались, подламывались.

— Ну еще, до дерева хотя бы! Еще!

Так, переползая от дерева к дереву, он добрался, наконец, до опушки леса. Внизу должна быть дорога. Днем здесь шел бой. Сергей свернулся клубком и покатился…

Катился до самой дороги. Потом лежал, ждал, когда перестанет кружиться голова. И тут пришла мысль: сбросить смерзшиеся сапоги и забинтовать ноги маскировочным халатом. Ноги оттер суконной рукавицей, крепко замотал их, почувствовал облегчение. Трудно, больно, но< идти все же можно.

Настороженно тронулся по дороге. По ней двигаться гораздо легче, чем по заснеженной целине. Ночь темная, беззвездная. Небо заволокло. Падает мокрый снег.

Где-то впереди то и дело вспыхивало красное зарево. Это очень далеко стреляли пушки. Даже не слышно было выстрелов.

Вдруг блеснул огонек, раздался какой-то стук. Сергей, как заяц, прыгнул в снег, притаился. И — радость! Русская, родная речь! Лыжники.

— Товарищи! — закричал он громко. — Товарищи!

Лыжники остановились. Двое подошли поближе.

— Кто тут?

— Товарищи! Наши! Я партизан… Из отряда я…

Собрав последние силы, Сергей встал, бросился к бойцу.

— Товарищи! Наших окружили немцы, выручать надо.

Темной мартовской ночью 1942 года Советская Армия нанесла сокрушительный удар по немецким войскам на Московском и Калининском направлениях и прорвала железное кольцо, внутри которого сражались до последнего патрона партизаны. Многие из них влились в состав войск фронта и продолжали освобождение родной земли от немецких захватчиков.

Старики, женщины и дети возвращались домой.

Сергей был отправлен в московский госпиталь.

За окном в госпитальном саду цвела черемуха. Сергей сидел за столом, сочинял письмо матери. Вдруг он услышал по радио свою фамилию: «За подвиг в борьбе с гитлеровцами наградить орденом Красного Знамени…»

— Видал, твоего однофамильца наградили, — кто-то сказал, проходя мимо.

А на следующий день в госпиталь приехал бывший командир отряда Андреев. Он уже майор.

— Собирайся, поедем в Кремль.

В госпитале так и ахнули: веснушчатый плясун Сережка — и вдруг орденом награжден. За что?

Много награжденных было в Георгиевском зале. И генералы, и офицеры, и солдаты, но парнишка лишь один.

Ордена вручал сам Михаил Иванович Калинин.

Когда Сергей услышал свою фамилию, то немного растерялся, сердце замерло, хочет идти, а ноги от пола оторвать не может. Как в железных сапогах на магнит наступил. Но потом ободрился, заулыбался и подошел к Михаилу Ивановичу.

— А, вот ты какой, «Подснежник»? — ласково сказал Михаил Иванович. — Слыхал про тебя. Поздравляю с наградой. — И, прикрепляя орден, произнес тихо, чтобы не слышали другие: — За подвиг спасибо. Теперь главное — учиться. Понял? Учиться!

— Понял, — едва выдавил растерявшийся орденоносец.