Юный Скрудж: очень страшная рождественская история

Прескотт положил руку мне на плечо.

— Мы хотим отправить тебя туда, откуда ты пришёл, — сказал он. — А теперь беги. Беги быстрее.

Он подошёл к широкой деревянной двери и жестом велел мне бежать.

Я сделал глубокий и прерывистый вдох… Наклонил голову… И заставил мои ноги нестись. Дверь распахнулась, и я вбежал в темноту тоннеля. Вбежал так быстро, как не бегал никогда в жизни.

16

Когда я ворвался в помещение, меня обдало порывом горячего воздуха. Земля была мягкой; мои ботинки заскользили по полужидкой грязи. Мне с трудом удалось сохранить равновесие, но я рвался вперёд.

Здесь было темнее, чем ночью. Я не мог ничего разглядеть. Меня встретил резкий смрад, тяжёлый и гнусный. Я слышал негромкие вскрики, блеянье животных.

Ботинки шлепали по мягкой жиже. Я услышал всплеск — и устремился вперёд. Взмахнув руками, я потерял равновесие. Кроссовки колотили по грязи, но я не мог удержаться… И я грохнулся лицом вниз.

Моё тело стукнулось о мягкую, влажную землю. Голова зарылась в грязь. И я скользил… скользил… внезапно узнавая этот гнилостный запах… Этот гадкий запах, запах грязи, неодолимый смрад, от которого меня затошнило и я начал задыхаться.

Огорошенный, я поднял голову из жижи. Вокруг ворчали и повизгивали животные. Я поднялся на ноги. Одежда была покрыта толстым слоем грязи. Та же грязь запекалась на моих лице и волосах.

Я приземлился на руки, и теперь, когда я вытер с них грязь о куртку, они начали болеть и ныть.

Мерцающий свет позади заставил меня обернуться. Я попытался вдохнуть побольше воздуха, но с каждым вздохом вдыхал этот мерзкий запах. Меня всего трясло. Где я?

Оранжево-жёлтый свет стал ярче: ко мне подошёл мужчина. Огромный, коренастый и краснорожий, с факелом в руке. На нём была серая фланелевая рубашка, а поверх — огромный комбинезон. Округлое пузо подпрыгивало при каждом шаге.

Не сводя с меня глаз, он осторожно переступал через грязь и глубокие лужи. Наконец, он остановился и, высоко подняв факел, начал изучать моё лицо в круге света.

— Чегой-то ты делаешь в моём свинарнике? — потребовал он ответа громовым голосом.

— В свинарнике? — ахнул я.

Он обвёл меня взглядом.

— Весь в помоях. От этой вони тебе и за год не избавиться!

Внезапно я смог разглядеть в свете факела огромных боровов, выстроившихся по обе стороны от меня. Где-то два десятка жирных свиней глазели на меня, хрюкали и повизгивали.

Запах…

Да. Запах. Густая дрянь прилипла к моей одежде, моему лицу, моим волосам. Я вытащил из-за ворота размякший, гнилой кукурузный початок.

Мой желудок сжался. Меня затошнило, и я наклонил голову.

— Другие ребята… — выдохнул я. — Они сказали мне вбежать сюда, и…

Он оглянулся по сторонам.

— Другие ребята? Я не видел там никаких других ребят.

— Трое ребят из школы, — сказал я. — Они привели меня сюда. Они сказали…

Не договорив, я отвернулся от огромного фермера и устремился к двери свинарника, шлёпая кроссовками по грязи. Я вырвался наружу, крича:

— Эй! Вы где? Эй!

Никого не было.

От морозного воздуха, ударившего мне в лицо, у меня перехватило дыхание. Луна скрылась за тучами. Я сощурился, вглядываясь в кромешную темноту.

Никого.

Я понял, что они сделали. Не понадобилось много времени, чтобы сообразить.

Они подшутили надо мной. Я так отчаянно цеплялся за надежду спастись, что купился на розыгрыш.

Вернее, вляпался в него.

Свинарник. Не тоннель времени. Грязный вонючий свинарник.

Они хотели проучить меня этой подлой шуткой? Я слишком уж замёрз и заляпался вонючей грязью, чтобы думать об этом.

Меня осветил факел. Я обернулся и увидел фермера, стоявшего позади.

— Шел бы ты домой, сынок, — сказал он. — Где ты живёшь?

Я грустно покачал головой.

— Нигде, — сказал я. — Я нигде не живу. Можно… можно мне пройти в ваш дом и принять ванну?

Он нахмурился.

— Боюсь, что нет, я не могу пустить тебя в свой дом. Уж больно ты вонюч. Но можешь переночевать здесь, в свинарнике, если хочешь.

Тут вдруг все свиньи разразились истошным визгом и хрюканьем. Как будто они тоже не хотели спать рядом со мной.

17

По счастью, фермер сжалился и изменил своё решение. Он позволил мне поспать на деревянной лавке в задней комнате. Я оттёр себя на кухне, под струёй воды из насоса. Его жена была так любезна, что дала мне ночную рубашку и почистила мою одежду.

Лёжа на жёсткой лавке, дрожа под тонким одеялом, что они мне дали, я не мог уснуть. Я выглянул в крошечное чёрное окошко, посмотрел на бледную луну, скользившую между облаков.

Я знал, почему Дух Рождества Минувшего привёл меня в это ужасное место. Чтобы вдолбить мне Золотое Правило и всю прочую чушь о том, что нужно быть примерным мальчиком.

Но единственное, о чём я мог думать — это месть.

Я продумывал план за планом, но пришёл к выводу, что ни один из них не сработает. Отомстить Прескотту, Бенджамину и Эмили-Энн было совершенно невозможно. Они жили здесь, знали каждого в школе, знали деревню. Я же не знал здесь никого и ничего. Мне даже негде было жить.