Юный свет

– Иногда. В карты, например, в автоквартет или мау-мау.

– Да ладно. Рассказывай. Вы и другими вещами тут занимаетесь.

– Правда? И чем же?

Я не представлял, что он имеет в виду, а он наклонился и поднял с пола клочок из журнала, размером не больше почтовой марки. При этом он усмехнулся, слегка приоткрыв рот, тонкие губы смотрелись как ножны.

– А это что такое?

Часть фотоснимка, телесного цвета. Когда я подметал, то не заметил его. Я пожал плечами.

– Понятия не имею. Может, это шпана из банды оставила?

– Не вешай мне лапши. И не думай, что я настолько тупой. Вы тут дрочите, да?

– Чего?

– Бог мой, да не стесняйся. Это же нормально. Мы тоже этим занимались. У кого из вас самый большой?

– Откуда мне знать? Я тут кормлю зверей.

С насмешкой он шумно выдохнул воздух.

– Ну, ты так и выглядишь…

Одной рукой он копошился в кармане штанов – костяшки пальцев выпирали из-под тонкой ткани, а другой держал перед носом картинку. Ноготь на большом пальце был черно-синего цвета.

– Мне уже пора идти, потому что отец…

– У него была ночная смена. Он спит. Расслабься, малыш. Мы ведь давно друг друга знаем, правда? Живем-то под одной крышей. У вас давеча телевизор тоже мигал?

– У нас? Да нет, разве что когда сетку дали.

– Вот как? Интересно. – Он завозился в кармане энергичнее, и это, похоже, требовало от него определенных усилий. На секунду он прикрыл глаза и тихо простонал. – Значит, ты смотришь так поздно…

Зорро просунул когти под дверь. Он скреб по картону на полу, а господин Горни откинулся назад.

– Твой отец сильный мужчина. Мускулистый… Женщины это любят. Ты его голым когда-нибудь видел?

– Я? Нет.

Он облизнул нижнюю губу.

– А я – да. Мы в нарядной все в костюме Адама. Знаешь, там моют друг другу спины. В этом нет ничего дурного. И член у всех разный. Бывают большие и маленькие. Прямые и кривые. И даже обрезанные. Хочешь как-нибудь посмотреть?

Снаружи заскулила собака, а я не знал, что ответить. Я ощупал свою руку с блошиными укусами на локте, длинный такой след блохи, а господин Горни копошился уже в другом кармане, откуда раздавался дребезжащий звук. Как леденцы в банке. При этом он широко раздвинул колени и втянул сквозь зубы воздух. Я открыл дверь.

– Эй, погоди!

– Да, хорошо…

Но все же вышел на улицу и зажмурился на солнце.

– Вы, должно быть, ищете ключ от входной двери? Возьмите мой. Мне все равно нужно еще навести здесь порядок.

Зорро приветственно лаял, пытаясь запрыгнуть на меня. Он уперся лапами мне в грудь и попытался лизнуть меня в лицо. Но я оттолкнул его. Я хотел писать и зашел под деревья, а он побежал за мной и попал под струю. Вскоре господин Горни вышел из фургончика.

Я уже собрался было разломать клетку кроликов. От нее шел неприятный запах, а на неструганых досках остались клочки шерсти. Горни уже надел свою шляпу, но все еще теребил пальцами молнию на брюках. Он улыбался, и я впервые увидел его зубы. Они были редкими, короткими и желтыми. Я разломил доску о колено.

– Черт побери! – Он стряхнул с рукавов паутину и пыль. – Какой ты сильный!

Скалить зубы мне не хотелось, и я разломал следующую доску. Но потом все же ухмыльнулся, а он закрыл за собой дверь. Обломки я уложил в корытце.

– Давай, иди сюда… Мальчики в твоем возрасте, если им нужно сделать что-то на земле, уже не сидят на корточках. Это удел карапузов и маленьких девочек. Встань и нагнись!

– Ладно. Вы нашли свой ключ?

Он помотал головой и вышел на асфальтированную велосипедную дорожку. Там валялся разбитый отражатель с заднего крыла. Посмотрев на него, он пинком отбросил его в сторону и обернулся.

Порывистый ветер гнул у него за спиной к земле пшеницу, из нее вылетели два воробья. Он попридержал шляпу за поля.

– Скажи, а ты скучаешь, когда твой отец в ночной? Не чувствуешь себя одиноким?

Понятия не имею, почему у меня вдруг в глазах защипало. Ветер поднял золу, а я отрицательно покачал головой. Потом сложил в кучу остальные доски, пару трухлявых веток и стал искать спички.

– Да и не смотрю я так долго телевизор. А сетку показывают и до окончания передач.

Он пристально посмотрел на меня, нельзя сказать, что недружелюбно. И хотя глаза у него были голубые, взгляд казался серым.

– Понятно. Может, я как-нибудь зайду, ладно? Я тоже часто не сплю. Тогда мы поиграем в карты. В автоквартет или во что еще.

Я ничего не ответил, просто кивнул. И он ушел. В свое время коробок намок, и все головки осыпались, когда я чиркал ими по полоске. Наконец мне удалось поджечь клочок бумаги, но дерево горело плохо. Ветер задувал. Он гнал по небу облака, ворошил листву и сбивал огонь в сторону. Начала загораться сухая трава, и я принялся топтать ее ногами. Но огонь быстро расходился кругами, а я все топтал и топтал, и сухая земля пылилась у меня под подошвами.