Юрьев день

Однако сразу до них дело не дошло, да и потом Михаил слушал меня не очень внимательно Дело в том, что он вломился в кабинет столь поспешно и со столь воодушевленной физиономией, что, даже не знай я его совсем, все равно догадался бы – что-то случилось. Михаил это сразу подтвердил:

– Алик, а ты знаешь, что нашел Николай Александрович в своей дальней комнате?

Надо сказать, что Морозов уже не являлся, так сказать, узником совести. И вообще никаким узником, ибо полгода назад родитель подписал указ о его помиловании ввиду перевоспитания. Однако покидать свое трехкомнатное узилище в моем подвале бывший арестант не спешил.

– Понимаете, Александр, – объяснил он свою позицию, – тут вовсе не так уж плохо. Вряд ли дешевое съемное жилье в Питере окажется сильно лучше. Уж электрического-то освещения там точно не будет. Кроме того, переезд – это событие сродни пожару, а у меня накопилось немало томов, да и записей тоже. Жалко, что меня так быстро помиловали – я-то надеялся посидеть у вас еще года два, а то и три. Если бы вы это как-то устроили, был бы вам очень благодарен.

– Я собирался предложить должность преподавателя с окладом рублей сто двадцать в месяц. Готов сдать вам ваше теперешнее жилище за десятку, это вместе с питанием. Живите тут и получайте сто десять. Это вас устраивает?

– Вполне, а где и что я должен буду преподавать?

– Здесь, в Приорате. Что именно – сейчас и решим. Предваряя вопрос, который вы почему-то не задали – кому, – отвечаю. Учащимся Приоратского профессионально-технического училища. Возможно, будет еще один индивидуальный ученик за отдельные деньги, но это пока еще не решено. И, разумеется, я по-прежнему жду от вас проработанной теории рабочего движения. Вопросы, просьбы есть?

– Если позволите. Раз уж я больше не арестант, то нельзя ли убрать из прихожей ваш сварочный агрегат? Нет, я, конечно, согласен, что это замечательный и очень полезный механизм, но больно уж он сильно благоухает спиртом и горелой касторкой.

Агрегат я убрал в электрические мастерские, а Морозов начал преподавать не только пэтэушникам, но и Мишке.

– Николай Александрович там нашел не то тайное помещение, не то вовсе подземный ход! Он мне дырку туда показал. Обещал за вечер разобрать стену так, чтобы получилось пролезть, – не унимался Михаил. Ну да, десять лет всего человеку, я бы в его возрасте вообще не утерпел. Не стал бы ждать расширения дыры, а протиснулся бы в ту, что уже есть.

– Можно я завтра пораньше приду, посмотрю, что там?

– Можно. И я, пожалуй, с тобой схожу. Но сейчас давай все-таки займемся физикой.

Занятия продолжались часа полтора с небольшим перерывом, после чего я проводил Михаила до брички, которая отвезет его в Гатчинский дворец – сидеть у меня допоздна ему еще не разрешали, слишком маленький. А сам спустился вниз.

– Что это вас, Николай, на исследование стен потянуло?

– Как бы сказать… в общем, стены я потихоньку начал простукивать сразу, как только сюда заселился. Тюремная привычка, знаете ли. И быстро понял, что вот здесь за стеной пустота. Но делать ничего не стал, опасаясь быть неправильно понятым. Лишь сейчас, став свободным, я решил выяснить, что там.

– Простите, а какого именно неправильного понимания вы опасались?

– Ну… вдруг вы, например, решите, что я готовлю побег?

– Ага, имея возможность в любой момент просто подняться по ступенькам, выйти за ограду и уйти куда глаза глядят. Очень логично!

Я просунул в отверстие, из которого слегка тянуло плесенью, керосиновую лампу и продолжил:

– Да, и чтобы удобнее бежалось, вы не поленились выложить стены и пол кирпичом. Вам самому не смешно?

– Сейчас, конечно, я понимаю, что это глупость, но ведь поначалу-то я вас совсем не знал.

– Ладно, завтра с утра сюда прибежит Мишка, и мы втроем попробуем выяснить, что там такое. Как раз успею слегка подготовиться.

– Странный вы человек, ваше высочество, – вздохнул Морозов. – Я-то опасался, что вы захотите начать исследования прямо сейчас.

– Не переодевшись, с одной тусклой лампой, где керосина на донышке, без инструментов и даже без канарейки? Сам не полезу и вам не советую.

– Да я, в общем, согласен… а, простите, зачем канарейка?

– Это очень нежная птица, и шахтеры иногда берут ее под землю. Если там появляется какой-то газ, канарейка чувствует его гораздо раньше человека.

По дороге домой я прикидывал, какая может быть польза от подземного хода, про который мне довелось читать еще в прошлой жизни. Вроде бы он шел до Гатчинского дворца. Рельсы там, что ли, положить и пустить тележку с электроприводом? Чтобы ездить на работу не как недорезанный буржуй – на самом крутом в мире автомобиле, а как и положено нормальному трудящемуся, то есть на метро.

Глава 34

Кроме технических и педагогических, потихоньку назревала еще одна проблема. Я поначалу даже сомневался – а стоит ли влезать в это дело? И вовсе не потому, что эта самая проблема была маловажной. Дело в том, что мои о ней сведения из первой жизни отличались основательной обрывочностью, это раз. И в обоих жизнях я весьма слабо разбирался в сути вопроса, это два.