Юридические основания к суждению о силе доказательств и мысли из речей Председательствующего по уголовным делам

При допросе судьей свидетелю предлагаются вопросы такого рода, которые или по оплошности или по намерению клонятся к тому, чтобы получить ответы благоприятные исключительно для одной стороны. Чтобы вывести истину из глубины, где она скрывается, судье нужно много усилий; но никаких усилий не надо, чтобы оставить ее там. Наводящие вопросы всегда допускают сомнение в том, что послужило основанием свидетельского показания — собственное наблюдение или подсказанный ему ответ.

Впрочем, наводящие вопросы не всегда противоречат видам правосудия и не могут быть безусловно воспрещены, особенно при перекрестном допросе, когда необходимо выяснить противоречие в показании свидетеля или вызвать ответ свидетеля противной стороны, не расположенного вообще к показанию в пользу стороны, предлагающей вопрос. Они даже прямо допускаются в известных случаях или как средство выяснения или как пособие памяти. Весьма выгодно помогать добросовестному свидетелю, наводя его или руководя им, чтобы извлечь возможно полное и точное показание. Если напомнить ему забытый им факт, обстоятельство, имя, то этим можно пробудить в его уме целый ряд воспоминаний, как спящие мысли. Однако должно быть принято за общее правило, что во время допроса никакое известие, под предлогом пособить памяти, не может быть сообщено допрашивающим свидетелю без особого разрешения судьи и пока свидетель не окончил своего показания.

55. Некоторые общие положения для оценки достоверности свидетельских показаний

Прекрасным способом проверки свидетельского показания может служить осмотр местности, чтобы определить, мог ли свидетель с указанного им пункта видеть и слышать те события, о которых он говорит.

Строго говоря, прежде чем решиться поверить показанию свидетеля, надлежало бы исследовать его в отношении присущей ему способности восприятия впечатлений и переработки их в представления, ибо существует, напр., много людей, уверенных в том, что они владеют нормальными глазами, в действительности же обнаруживают полную неспособность отличать цвета. Независимо от способности восприятия важно выяснить обратил ли свидетель надлежащее внимание на предмет наблюдения, хорошо ли запомнил, верно ли передал на словах. Посему при оценке каждого свидетельского показания, в том числе и показания потерпевшего от преступления лица, необходимо иметь в виду два критерия: 1) нет ли в его словах и выводах ошибки и 2) можно ли допустить, что свидетель говорит вполне искренно.

Самым опасным для правосудия свидетелем является свидетель с заранее подготовленным показанием, в котором старательно приведены в согласие все части показания с целью сокрытия лживости его.

Опровержением свидетельских показаний служат несообразности их со следами преступления или с вещественным его составом, противоречие их естественному ходу событий, очевидная физическая невозможность исполнить то, что удостоверяют свидетели, которые выходят наружу при тщательной проверке их рассказов анализом через сопоставление с прочими обстоятельствами дела.

Как бы свидетельское показание ни было полно или правдоподобно, но его, все-таки, надо исключить из числа доказательств, если оно во всем своем содержании или в какой-либо части его является совершенно изолированным, не подтверждается другими данными дела, или если оно находится в резком противоречии с остальными бесспорными обстоятельствами дела. Здесь играет роль пословица: "Один в поле не воин".

Бесприсяжные показания при других равных условиях имеют меньшую степень достоверности, чем показания данные под присягой, ибо в этом случае истина гарантируется, между прочим, уголовными наказаниями за ложь.

Свидетель, отказывающийся от дачи показания или от принесения присяги без законных причин, подлежит штрафу, подобно свидетелю, не явившемуся по вызову.

Внутреннее достоинство свидетельского показания, способ представления его, личные качества и отношения свидетеля к сторонам могут иногда обнаружить признаки, доказывающие неправдоподобность этого показания.

Душа исследования находится в тех заседаниях, в которых являются свидетели и стороны.

Кто лучше судьи может знать, чего не достает для его убеждения, кто лучше его может испытать существенные черты, которыми характеризуется истина и которые должны оказать самое целесообразное влияние на его решение? Только в этих заседаниях он может познакомиться посредством личного наблюдения с теми выдающимися и естественными чертами истины, которые проглядывают в физиономии, в звуке голоса, в твердости, в безыскусственности невиновного и в замешательстве недобросовестного. Можно сказать, что, руководствуясь лишь письменными показаниями, он сам закрывает для себя книгу природы и что он сделался глухим и немым в деле, где нужно все видеть и слышать.