Юридический механизм разрушения СССР

Интересными являются результаты голосования, которое проводилось по данному вопросу поимённо. Казалось бы, за внесение в повестку дня вопроса о недоверии Президенту СССР должны были проголосовать и те, кого обычно относят к ортодоксальным коммунистам, к истинным патриотам, например Е. К. Лигачёв, Н. И. Рыжков, А. И. Лукьянов, и те, кто позиционировали себя противниками Горбачёва из-за его якобы нерешительности – Б. Н. Ельцин, Г. Х. Попов, А. Н. Яковлев и другие. Удивительно, но все они проголосовали против потенциальной отставки Горбачёва, не дав возможности даже включить этот вопрос в повестку дня![465] Полагаю, что данный факт красноречиво свидетельствует о том, что никаких «левых» и «правых» в высшем руководстве страны не существовало – была единая, спаянная команда, в которой было лишь распределение политических ролей.

На Внеочередном Пятом Съезде народных депутатов СССР, 3 сентября 1991 г., после так называемого «путча», Б. Н. Ельцин и вовсе заявил: «Да, сегодня мы вправе предъявить претензии Горбачёву. Подчеркиваю, претензии, но не счет… Я, например, лично верю сегодня Михаилу Сергеевичу Горбачеву значительно больше, чем даже три недели тому назад, до путча»[466].

То есть в высшем руководстве страны и «левые», и «правые» поддерживали Горбачёва. Их устраивало то, что он делал, и то, к чему он подводил страну. Однако повальная критика в адрес Президента СССР всё же продолжалась. На Съездах, в основном из уст рабочих, стала звучать резкая критика проводимых в стране экономических реформ, в том числе политики в отношении кооперативов, в результате которой оказались: «…На одном полюсе – советские миллионеры, на другом – еле сводящие концы с концами работники. Кооперативы стали удобной формой легализации ворованных денег»[467].

К открытию IV Съезда народных депутатов СССР (декабрь 1990 г.), когда страну уже захлестнули преступность, безнравственность, тотальный экономический дефицит, инфляция, разрушение целостности страны, Съезд, безусловно, стал представлять угрозу для целостности политического руководства СССР и прежде всего лично для М. С. Горбачёва. Именно поэтому, в отличие от предшествующих съездов, когда повестка дня обсуждалась долго и тщательно (иногда чересчур долго и тщательно), на IV Съезде председательствующий А. И. Лукьянов, по существу, повестку дня «спустил сверху», как определённую после «большой подготовительной работы в комиссиях и комитетах Верховного Совета, в депутатских группах»[468]. А. И. Лукьянов настаивал: «Я хочу ещё раз подчеркнуть, что предложения по повестке дня подробно обговаривались и согласовывались со всеми республиками, депутатскими группами, всесторонне обсуждались в Верховном Совете СССР»[469]. Как видно, страх, что в Кремлёвском дворце съездов собрался орган, пока ещё являющийся высшим в стране и могущим принять любое решение и по любому вопросу, заставлял всеми возможными средствами ограничивать повестку дня, сводя роль народных депутатов только лишь к статистам, к формальным «утверждателям» всего, что определено «свыше».

Однако «загнать» Съезд в определённые рамки не получилось. Сразу же после объявления повестки дня прозвучало упоминавшееся выше выступление С. З. Умалатовой с предложением включить в повестку дня вопрос об отставке М. С. Горбачёва. Затем выступил депутат Гниненко Ю. И., предложивший Съезду «дать оценку и высказать своё отношение к декларациям о независимости и суверенитете республик», а также дополнительно рассмотреть вопрос «о суверенитете Союза ССР и субъектов федерации»[470].