Юрий Дроздов. Начальник нелегальной разведки

Поздно вечером в квартиру ворвались полицейские и агенты службы безопасности СИДЕ, вытащили Мескониса из душа, доставили в полицейский участок, где ему без всяких околичностей было сказано: «Нам всё известно! Вы — шпион, офицер русской разведки!»

Вспомните тот «звоночек», что некогда прозвучал для Абеля! Изобличить человека в шпионаже иногда можно довольно легко (если он потерял осторожность), но сразу и точно указать, на какую разведку работает подозреваемый и даже провалившийся — гораздо сложнее. Поэтому у «Веста» тут же возникло подозрение. Потом, позднее, его подтвердил один из охранников или чинов полиции, шепнувший Месконису: «Вас предали!»

Вадим Михайлович нам рассказывал:

«Допрос начали сразу… Тут же угрозы: говорили, что жену солдатам в казарму отдадут, с детьми что-то там сделают… В коридоре крутили магнитофонные записи с криками детей. Ещё говорили, что у них военный режим, поэтому могут нас всех расстрелять и бросить в яму. Это не была пустая угроза: у них до сих пор неизвестна судьба порядка десяти тысяч человек.

А камера — каменный мешок без крыши и цементный пол, политый водой. Можно только стоять или сидеть на корточках. Сырость»[110].

Лариса и девочки находились в другом полицейском участке, где было поприличнее — хотя бы пол был паркетным.

В начавшихся допросах роль «первой скрипки» исполняли американцы, которые формально здесь были совершенно ни при чём, и это также подтверждало предательство… О том, что их арестовали по наводке, свидетельствовали и весьма конкретные вопросы, и те основательные знания, которые выказывали допрашивающие. Причём знания эти были не по работе сейчас, а по «прошлой жизни» в Союзе, по подготовке к выполнению задания. «Отступная легенда» — то есть то, что следовало рассказывать в случае провала, явно «не прокатывала», проводившие допросы американцы безошибочно определяли в ней уязвимые места, словно зная всё заранее.

(Вот как прокомментировал этот момент Борис Николаевич Григорьев:

«„Отступная легенда“, рассчитанная усыпить бдительность спецслужб в случае провала, прозвучала неубедительно. Ещё бы: О. Гордиевский, сам выходец из недр нелегальной службы, слишком хорошо знал её методы и приёмы и обо всём рассказал англичанам. Для спасения жизни семьи нелегалу пришлось на ходу менять линию поведения и притворяться, что он пошёл на сотрудничество с противником»[111].)

Если бы «Вест» был один, он мог бы просто молчать — будь что будет, в конце концов, он знал, на что идёт, поступая в нелегальную разведку! Но сейчас от него и только от него зависели судьбы жены и маленьких дочек, которые могли точно так же, как и он, просто исчезнуть в неизвестности. Никого не выдавая — Мартынов за годы «на нелегалке» немало с кем встречался и работал, но эти подробности остались в тайне, — он всё-таки был вынужден рассказывать больше, нежели следовало по его «легендам».

Не вызывало сомнения: их выдал «крот», некий «Иуда из Ясенева», как назовёт этого человека Григорьев. Но… какой «крот»? Кто этот Иуда?

В июле следующего, 1971 года «Мартыновы» были переданы американцам и перевезены в Соединённые Штаты, где их разместили в дачном посёлке, милях в двадцати от Вашингтона. Им предлагалось попросить и гарантированно получить политическое убежище, на что они вроде бы и соглашались, однако 7 января 1972 года «Вест» и «Веста» смогли тайно покинуть место своего теперь уже не столь строгого, по сравнению с аргентинской тюрьмой, заточения. Вскоре при содействии «коллег» из Вашингтонской резидентуры они оказались в Москве.

Родина встретила их неласково. Вот фрагменты из книги Владимира Мартынова — выдержка из диалога с «ответственным товарищем», который, по словам автора, «даже не соизволил представиться»:

«— Версия о том, что ваш арест является результатом предательства, не подтверждается. На основании вашей информации была проведена тщательная всесторонняя проверка. Были задействованы десятки людей, проведены оперативно-проверочные мероприятия. Общий результат отрицательный.

<…>

— Мы настаиваем на том, что наш провал произошёл по причине утечки информации из Центра или через одного из работников на „периферии“^{57}. Возможно, во время нашей поездки домой в 1967 году. Или, может быть, во время поездки „Весты“ в 1970 году. А сейчас враг предупреждён о нашем побеге и затаился, залёг на дно.

— Напрасно вы настаиваете на своей версии. Очень даже напрасно. У нас вот сложилось мнение, что эту версию вы придумали нарочно, чтобы обелить себя, представить нам своё, мягко говоря, недостойное поведение в руках противника в более приглядном свете»[112].

И это всё при том, что они возвратились сами, бежав из-под стражи, хотя имели реальную возможность стать американскими гражданами и получить хорошо оплачиваемую работу консультантов в Лэнгли^{58}!

А теперь мы наконец-то вспоминаем про Юрия Ивановича… Один генерал с короткой, такой, скажем, «энергичной» фамилией — не записали сразу, и забылась! — которого зовут, кажется, Владислав Николаевич, ветеран Управления «С», говорит о нём: