Юрий Дроздов. Начальник нелегальной разведки

Потом в Москве, на докладе Андропову, он предложил, чтобы для подтверждения перед Хайдрун „легенды“ о том, что это реальная пронацистская организация, надо с ней познакомиться кому-то из, так сказать, представителей её руководства. Сказал: „Давайте я, я же владею немецким языком!“ И он трижды с ней встречался. Не только он ездил — ещё одного нелегала, который был у меня на связи, к ней посылали. Всё было хорошо, но, единственное, пару раз её смутил немецкий язык Юрия Ивановича…»

Делаем паузу и напоминаем, что перед тем Дроздов почти пять лет провёл в Китае, а до того ещё год на УСО, и это было совсем не то, что всё время находиться в «языковой среде». Возвращаемся к рассказу Николая Павловича:

«А я же был молодой, глупый! И никто мне не подсказал… Поэтому я в своём докладе в Центр преспокойно сообщил о том, что язык Дроздова вызвал вопросы. Юрий Иванович, конечно, обиделся, когда узнал. Хотя я помню, что писал деликатно — чтобы никого особенно не задевало… Мне потом сказали, что та часть в доклад Андропову не вошла — ему же некогда всё читать, ему выжимки доложили. Но такая вот кошка на какое-то время между нами пробежала, было… Это мне всё потом рассказали, когда я вернулся из командировки. Но, по большому счёту, на наших отношениях это никак не сказалось. Мы с Юрием Ивановичем сошлись, и это дело семь лет держало нас как бы в связке. Когда я в Москву приезжал, то шёл к нему, мы согласовывали следующий шаг; он в Берлин несколько раз приезжал и специально со мной работал…»

Не только Николай Павлович, но и некоторые другие сотрудники рассказывали нам о подобных «кошках», «пробегавших» между ними и генералом Дроздовым по тому или иному поводу. Однако ни одна из этих «кошек» не превратилась в «камень за пазухой». Говорили, что да, он мог обидеться, но ненадолго, злопамятным не был и обид не таил, мог обидеть и сам — но потом, как правило, всё сглаживал. К некоторым из этих историй мы ещё вернёмся…

Так что, отправляясь на встречу с секретаршей из БНД, Дроздов сначала прилетал в Берлин, обсуждал с Николаем Павловичем и немногими другими «причастными» то, что он должен сказать или не сказать, представляя «организацию». Общался он, разумеется, и с Пушке. Кстати, «Роланд» объяснил своей подруге, что за четверть века проживания за океаном его «старший товарищ» несколько «подпортил» родной язык, на котором по ряду обстоятельств ему там редко приходится разговаривать. Объяснение было принято.

В общем, Юрий Иванович серьёзно погрузился в это дело, о котором по возвращении всякий раз подробно докладывал Андропову — не случайно же потом он получил за эту операцию награду.

Сейчас уже можно сказать, что работа по этой самой Хайдрун являлась для Дроздова чем-то типа генеральной репетиции для исполнения роли барона фон Хоэнштайна, бывшего офицера СС, ныне — представителя неонацистской организации из Латинской Америки, в другой, ещё более важной операции. Для того чтобы вжиться в образ — прямо-таки как настоящему артисту! — ему пришлось даже побывать в некоторых странах Южной Америки, пообщаться с теми «особями», по которым ему довелось вести огонь из своих орудий на улицах Берлина в апреле 1945 года. Понятно, что он им об этом не рассказывал… Под какой он там был легендой — этого мы не знаем. Соблазнительно представить, что и туда советский разведчик прибыл под личиной эсэсовца барона фон Хоэнштайна (этакий послевоенный вариант штандартенфюрера фон Штирлица), но вряд ли — слишком велик был риск встретить какого-нибудь бывшего «сослуживца», который тебя знать не знает, после чего навсегда затеряться в аргентинских тропических лесах…

Об этом Юрий Иванович говорил корреспонденту «Российской газеты» — скромно и без лишних подробностей: «Мне пришлось посетить некоторые страны Латинской Америки, познакомиться с рядом бывших нацистов, проживавших там…»[104]

Но в те далёкие края заместитель начальника Управления «С» мотался не только ради знакомства с гитлеровскими недобитками. Известно также, что он несколько раз побывал в Чили, где к власти пришло правительство Народного единства, стремившееся повернуть страну на путь социалистической ориентации, что очень не нравилось руководству Соединённых Штатов.

Впрочем, речь у нас сейчас не о том…

Итак, в Латинской Америке Дроздов обзавёлся какими-то связями и набрал информации, необходимой для серьёзного легендирования подпольной организации. Затем «под флагом» этой организации он, теперь уже обладатель звучного титула, и завербовал агента «Д-104» — ценного источника в БНД. Вполне возможно, что в этом деле интересному и представительному «барону» помогла и фройляйн Хофер, однако на этот вопрос Николай Павлович ответил так:

«Не нужно старика трогать! Бээндэшники долго, но безуспешно и старательно искали нашего „крота“ в своих рядах и не нашли. Ну и ладно! Лучше будет, если они про него поскорее забудут, и пусть он себе спокойно живёт — дай ему Бог здоровья и долгих лет жизни!»