Читаем Юрий Ларин. Живопись предельных состояний полностью

В любом случае никакой пропасти в персональном общении не наблюдалось. Почти все воспитанники детского дома раньше или позже обзаводились приятелями из числа ахтубинцев. Вот и Юра не оказался исключением. Один из его знакомцев впоследствии стал персонажем устных мемуаров:

У меня в восьмом или девятом классе появился друг, Коля Омельченко, местный. Мы сидели за одной партой. Вранье это было или нет, но он говорил, что сидел за убийство. Может, и врал. Его усыновили. В десятом классе он как-то позвал меня к себе домой. А в это время уже начались экзамены. Коля говорит: «Я Онкелю Паулю (прозвище школьного учителя немецкого языка. – Д. С.

) сказал, если он не поставит нам хорошие отметки, я его убью». Онкель Пауль предложил ему взять словарь и вписать туда нужные правила, может, заранее дал билеты, по которым готовиться. Так мы и сделали. Оба получили по четверке. Короче, перед экзаменами я смылся к Коле. В детдоме началась паника. Августа Сергеевна, когда я появился, пожурила, но ничего особенного не было. Был я у Коли дня три, кормили нас роскошно. Я не знаю, почему мы подружились, что-то он во мне такое видел. Хороший был парень. Потом я приезжал на преддипломную практику в Сталинград, мы встречались. Он учился в мединституте.

Школ в Средней Ахтубе тогда было две: одна – начальная, другая – средняя, носившая имя Ломоносова. В первые послевоенные годы образование многих детдомовцев (да и не только детдомовцев) ограничивалось четырьмя классами, после чего их определяли в ремесленные училища. Начиная с учебного года 1949/1950 в стране ввели обязательное семилетнее образование, и опять же многие шли теперь в училища или техникумы – уже по окончании 7‐го класса. Десятилетку заканчивало меньшинство. Не то чтобы совсем считанные единицы, но вряд ли свыше 10–15 процентов от общего числа воспитанников. Юра сумел оказаться в «кругу избранных» и закончил среднюю школу, хотя, по собственному признанию, учился без особого рвения и какой-либо целеустремленности.

Чуть выше говорилось о более вольной жизни «местных», однако в немалой степени эта пресловутая вольность служила лишь «символом свободы» в глазах детдомовцев. Разумеется, на них распространял свое действие номинальный круглосуточный распорядок – подъем, завтрак, уроки в школе, обед, занятия в кружках, хозяйственные и прочие мероприятия, ужин, отбой. Но ни о какой казарменной дисциплине речь не шла. Строем ходили редко, разве что по казенно-парадным поводам. Ограда детского дома не походила на железный занавес: за нее воспитанники выбирались, легально или полулегально, без всякого труда и риска – хоть поодиночке, хоть компаниями.

Летом часто плавали в Ахтубе (из рассказа Юрия Николаевича: «Помню, как первый раз ходили на Ахтубу купаться. Я не умел плавать. Раньше, в Сталинграде, мы не купались, там все было разрушено. А здесь меня пацаны просто бросили в воду. Может, кто-нибудь и страховал, но я очень испугался и поплыл»). Здесь же, на Ахтубе или в соседних протоках, ловили рыбу – не столько ради спортивного азарта, сколько для «прибавки к рациону». Сошлемся на слова Владимира Климова: «И стерляди были, и осетры, и лещи с подлещиками, щуки, язи, сомы. Бывало, наловим рыбы и кладем ее, подсолив, сушиться на металлическую крышу – день-два, и готово». Зимой катались по речному льду на коньках или на фанерках с горы, по крутому склону с возвышенности к берегу.

Перейти на страницу:

Все книги серии Очерки визуальности

Внутри картины. Статьи и диалоги о современном искусстве
Внутри картины. Статьи и диалоги о современном искусстве

Иосиф Бакштейн – один из самых известных участников современного художественного процесса, не только отечественного, но интернационального: организатор нескольких московских Биеннале, директор Института проблем современного искусства, куратор и художественный критик, один из тех, кто стоял у истоков концептуалистского движения. Книга, составленная из его текстов разных лет, написанных по разным поводам, а также фрагментов интервью, образует своего рода портрет-коллаж, где облик героя вырисовывается не просто на фоне той истории, которой он в высшей степени причастен, но и в известном смысле и средствами прокламируемых им художественных практик.

Иосиф Бакштейн , Иосиф Маркович Бакштейн

Документальная литература / Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное
Голос как культурный феномен
Голос как культурный феномен

Книга Оксаны Булгаковой «Голос как культурный феномен» посвящена анализу восприятия и культурного бытования голосов с середины XIX века до конца XX-го. Рассматривая различные аспекты голосовых практик (в оперном и драматическом театре, на политической сцене, в кинематографе и т. д.), а также исторические особенности восприятия, автор исследует динамику отношений между натуральным и искусственным (механическим, электрическим, электронным) голосом в культурах разных стран. Особенно подробно она останавливается на своеобразии русского понимания голоса. Оксана Булгакова – киновед, исследователь визуальной культуры, профессор Университета Иоганнеса Гутенберга в Майнце, автор вышедших в издательстве «Новое литературное обозрение» книг «Фабрика жестов» (2005), «Советский слухоглаз – фильм и его органы чувств» (2010).

Оксана Леонидовна Булгакова

Культурология
Короткая книга о Константине Сомове
Короткая книга о Константине Сомове

Книга посвящена замечательному художнику Константину Сомову (1869–1939). В начале XX века он входил в объединение «Мир искусства», провозгласившего приоритет эстетического начала, и являлся одним из самых ярких выразителей его коллективной стилистики, а после революции продолжал активно работать уже в эмиграции. Книга о нем, с одной стороны, не нарушает традиций распространенного жанра «жизнь в искусстве», с другой же, само искусство представлено здесь в качестве своеобразного психоаналитического инструмента, позволяющего реконструировать личность автора. В тексте рассмотрен не только «русский», но и «парижский» период творчества Сомова, обычно не попадающий в поле зрения исследователей.В начале XX века Константин Сомов (1869–1939) входил в объединение «Мир искусства» и являлся одним из самых ярких выразителей коллективной стилистики объединения, а после революции продолжал активно работать уже в эмиграции. Книга о нем, с одной стороны, не нарушает традиций распространенного жанра «жизнь в искусстве» (в последовательности глав соблюден хронологический и тематический принцип), с другой же, само искусство представлено здесь в качестве своеобразного психоаналитического инструмента, позволяющего с различных сторон реконструировать личность автора. В тексте рассмотрен не только «русский», но и «парижский» период творчества Сомова, обычно не попадающий в поле зрения исследователей.Серия «Очерки визуальности» задумана как серия «умных книг» на темы изобразительного искусства, каждая из которых предлагает новый концептуальный взгляд на известные обстоятельства.Тексты здесь не будут сопровождаться слишком обширным иллюстративным материалом: визуальность должна быть явлена через слово — через интерпретации и версии знакомых, порой, сюжетов.Столкновение методик, исследовательских стратегий, жанров и дискурсов призвано представить и поле самой культуры, и поле науки о ней в качестве единого сложноорганизованного пространства, а не в привычном виде плоскости со строго охраняемыми территориальными границами.

Галина Вадимовна Ельшевская

Культурология / Образование и наука

Похожие книги

Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное