Юрий Милославский, или Русские в 1612 году

- Вы это сейчас увидите, бояре и сановники нижегородские, - сказал Минин, вставая с своего места и поклонясь почтительно всем присутствующим.

- Да ты еще ничего не говорил, Козьма Минич, - вскричал Черкасский. Говори, говори, чья сторона правее!

- Не мне, последнему из граждан нижегородских, - отвечал Минин, - быть судьею между именитых бояр и воевод; довольно и того, что вы не погнушались допустить меня, простого человека, в ваш боярский совет и дозволили говорить наряду с вами, высокими сановниками царства Русского. Нет, бояре! пусть посредником в споре вашем будет равный с вами родом и саном знаменитым, пусть решит, идти ли нам к Москве, или нет, посланник и друг панаТонсевского.

- Что ты, Минин! в уме ли? - вскричал Черкасский.

- Юрий Дмитрич, - продолжал Минин, обращаясь к Милославскому, - ты исполнил долг свой, ты говорил, как посланник гетмана польского; теперь я спрашиваю тебя, сына Димитрия Юрьевича Милославского, что должны мы делать: идти ли к Москве, или покориться Сигизмунду?

Яркий румянец покрыл лицо Юрия; он приподнялся до половины, хотел что-то сказать, но вдруг остановился и с судорожным движением закрыл рукою глаза свои.

- Боярин! - продолжал Минин, - если бы ты не целовал креста Владиславу, если б сегодня молился вместе с нами на городской площади, если б ты был гражданином нижегородским, что бы сделал ты тогда?

Отвечай, Юрий Дмитрич!

- Что сделал бы я? - сказал Юрий, устремив сверкающий взор на Минина. Что сделал бы я?.. Положил бы мою голову за святую Русь!

- Что ты, Юрий Дмигрич! - шепнул Туренин.

- Молчи, боярин! - вскричал Милославский с возрастающим жаром. - Это выше всех сил моих! Так, граждане нижегородские! я умер бы, благословляя господа, допустившего меня пролить всю кровь за веру православную. К Москве, верные и счастливые нижегородцы! Спасайте угнетенных ваших братьев! Они ждут вас. Они рабы поляков, а не подданные Владислава.

Не верьте Сигизмунду: он вечный и непримиримый враг наш; не страшитесь поляков - их многочисленная рать страшна для одних безоружных жителей московских.

Спешите, храбрые нижегородцы! спешите водрузить хоругвь спасителя на поруганных стенах священного Кремля! Вы свободны, вы не присягали иноплеменнику. А я...

я добровольно поклялся быть верным Владиславу; я не могу умереть вместе с вами! Но если не оружием, то молитвами буду участвовать в святом и великом деле вашем. Так, граждане нижегородские! Я удалюсь в обитель преподобного Сергия; там, облеченный в одежду инока, при гробе угодника божия стану молиться день и ночь, да поможет вам господь спасти от гибели царство Русское.

Юрий замолчал; крупные слезы градом катились по лицу его. Пораженные неожиданною речью Милославского, все присутствующие онемели от удивления. Несколько минут продолжалось общее молчание; вдруг опрокинутый стол с громом полетел на пол, и князь Черкасский, перескочив через него, бросился на шею к Милославскому.

- Прости меня, любезный! - кричал он, прижимая его к груди своей, - я обидел тебя!.. Пусть осмелится кто-нибудь сказать, что ты не сын моего друга Милославского!

- Да, да, пусть попытается кто-нибудь! - повторил Барай-Мурза.

- Ты достоин быть нижегородцем, Юрий Дмитрич! - сказал Образцов, пожимая его руку.

Минин не говорил ни слова, но с нежностию отца смотрел на Юрия и утирал потихоньку текущие из глаз слезы.

- Итак, - продолжал Черкасский, - теперь, кажется, нам спорить не о чем, идем ли к Москве?

- Идем! - вскричали почти все присутствующие.

- К Москве так к Москве! - сказал боярин Мансуров. - Дождемся князя Пожарского да с божьим благословением...

- Но кто же будет главою царства Русского? - спросил дьяк Самсонов.

- Прежде очистим Москву, а там уж подумаем, - отвечал Мансуров.

- Изберем всей землей в цари кого бог даст! - сказал Образцов.

- И поклянемся, - прибавил Мансуров, - жить дружно, забывать всякую вражду, а помнить одного бога и святую Русь!

- Насилу-то и ты заговорил, молодец! - закричал Черкасский. - Пусть дьяки и бояре, которые ничем не лучше дьяков, - прибавил он, взглянув на Туренина, - заседают в приказах, а в воинскую думу им бы и носа не надобно показывать.

- Теперь, Юрий Дмитрич, - сказал боярин Мансуров, - ты можешь отвезти наш ответ Гонсевскому.

- Не лучше ли остаться с нами, - перервал Черкасский, - и подраться с поляками?

- Нет, боярин: бог карает клятвопреступников:

пока я ношу меч - я подданный Владислава.

- Юрий Дмитрич, - сказал Мансуров, - мы дозволяем тебе пробыть завтрашний день в Нижнем-Повгороде; но я советовал бы тебе отправиться скорее: завтра же весь город будет знать, что ты прислан or Гонсевского, и тогда, не погневайся, смотри, чтоб с тобой не случилось того же, что с князем Вяземским. Народ подчас бывает глуп: как расходится, так его ничем не уймешь.

- Прощай, боярин! - сказал Минин. - Дай бог тебе счастия! Не знаю отчего, а мне все сдается, что я увижу тебя опять не в монашеской рясе, а с мечом в руках, и не в святой обители, а на ратном поле против общих врагов наших.