Юродивый Гавриил (Ургебадзе), преподобноисповедник

Монахини этой обители Нино и Зоя Шушания так вспоминают пребывание отца Гавриила в обители преподобного отца Алексия:

«Он пробыл у нас три месяца. Служил рядовые службы, крестил детей. Был случай, когда он крестил взрослых, которые остались некрещеными из–за жесточайшего режима. Проповедь отца Гавриила оживила бы даже мертвого. Хотелось вечно слушать его и быть рядом с ним.

Он для проживания выбрал сарай для хранения кукурузы. Архимандрит Мелхиседек (Микава) предупредил его:

— Там скорпионы, они могут искусать тебя.

Но отец Гавриил не боялся, ничто ему не вредило, ангелы охраняли его. Он так обустроил свой сарай, что нельзя было не заглядеться. Он обставил его иконами и наполнил удивительной благодатью. Оттуда непрерывно шел запах ладана. Он так отполировал церковную утварь, что посетители спрашивали, не приобрели ли мы новые вещи для храма. Однажды он рассказал нам такой случай:

Отец Гавриил

— Был один монах, к которому пришел вор и украл фасоль. Вор тщетно пытался перетащить мешок с фасолью через забор. Монах, видя его мучение, пришел ему на помощь. Вор испугался и убежал. Фасоль осталась у доброго монаха.

И в заключение сказал:

— Как бы плохо ни поступали с тобой люди, терпи, не делай зла, никогда не теряй надежду на Божье провидение, и за добрые дела Господь отплатит тебе добром и всегда будет с тобой».

Он усердно и неустанно совершал добрые дела и всех учил этому:

— Совершайте как можно больше добрых дел перед Христом, чтобы, уйдя из этого мира, вас спасла ваша доброта.

Здесь мы хотим вспомнить одну историю, отражающую стремление отца Гавриила к добру. Однажды отец Гавриил шел по улочке старого Тбилиси, было лето, вдруг из окна подвала ему в нос ударил страшный запах. Он сперва решил продолжить путь, но потом передумал, так как усомнился — не находится ли там покойник. Он вошел с улицы во двор дома; дом был итальянского типа, с внутренним двориком. Войдя во двор, он увидел соседей и сообщил им о своем подозрении. Соседи смущенно объяснили, что в этом полуподвале живет беспризорный, прикованный к постели старик, который отправляет свои естественные потребности прямо в постели. При этом они оправдывались — у него дети, что нам делать, если они не ухаживают за ним, мы в такую вонь войти не можем.

Отец Гавриил понял, что у больного нет никого, кто бы позаботился о нем, и решил сам поухаживать за ним. Он попросил соседей временно войти в свои дома и закрыть окна, чтобы он мог проветрить комнату и не беспокоить их выходящим оттуда запахом. Отец Гавриил вошел, быстро открыл все окна и проветрил комнату. У бедного старика все тело было покрыто червями. Отец Гавриил пошел в магазин и принес оттуда большие мешки. Все лохмотья, надетые на старика, одеяло и всю постель поместил в мешки и выбросил в мусорные ящики, которые стояли на улице. В результате этого воздух очистился от нестерпимого запаха. До того как принести из дома белье, хороший матрас и одеяло, он наскоро выискал какие–то тряпки и завернул в них старика.

На следующий день отец Гавриил рано утром пришел к больному старику и привел с собой верующую женщину, ныне схимонахиню Иоанну (Сихарулидзе), чтобы та помогла ему. Отец Гавриил сперва хорошенько вымыл старика, затем надел на него свежее белье и уложил в чистую постель, принесенную из дому. После этого он попросил матушку Иоанну помочь в основательной уборке комнаты. Когда соседи увидели такое усердие, постыдились — один вынес таз, другой одолжил швабру и веник — и принялись помогать в уборке. Старик после этого прожил недолго. За то короткое время отец Гавриил ежедневно заботился о нем, и когда тот умер, с помощью соседей по–человечески похоронил его.

С 1972 до 1990 года, до окончательного поселения в Самтавро, отец Гавриил жил в основном в своей церкви–келье. Он также время от времени приезжал в монастырь Самтавро и оставался там некоторое время — иногда долго, иногда ненадолго.

С 1987 года отец Гавриил начал жить в монастыре Самтавро, под сенью ореховых деревьев, в очень маленьком дощатом домике. Когда–то этот домик использовался монастырем как курятник, а потом, когда кур у них уже не было, он никак не использовался. В этот период отец Гавриил редко, на три дня или на неделю, оставлял монастырь, а затем опять возвращался в свой дощатый домик. Такой образ жизни одновременно служил выражением как его смирения, так и его аскетизма. Смирения — потому что человеку трудно до такой степени смирить себя; а аскетизма — потому что жить в таком маленьком пространстве, где нельзя даже выпрямиться, и зимой переносить мцхетские влажные морозы безо всякого отопления, когда в вашем жилище имеются двух–трех сантиметровые щели, это есть действительно монашеский аскетизм. Но все это, к сожалению, оставалось за чертой внимания современников отца Гавриила, и они, глядя на это, с иронией и насмешкой говорили:

— Что он там делает? Что понуждает его? Может, он и вправду глупец, а не юродивый.