Юровские тетради

«…Долго я не мог сказать коммунарам о письме, — стал читать вторую часть ответа Демьян, которому Фрол передал газету. — Люди только что толковали о своих добрых делах, о планах на будущее, а тут вдруг спрашивают, верно ли, что коммуна развалилась. Ознакомил с письмом. Гляжу — все будто оцепенели. Чего-чего, а такого вопроса никто не ожидал. И вдруг весь зал зашумел:

— Знаем мы этого желтоглазого! Недавно здесь болтался.

— Живоглот! Сколько уж перебывало у него работников.

— Разъезжает по деревням, с богачами за ручку, а от бедняков нос воротит.

— Если придет, да нет выпивки или яичницы — и шить не станет.

— Верно, Милитина, кулацкий портной. И клеветник».

Услыхав имя Милитины-сиротины, я обрадовался: прижилась и она в коммуне, хорошо! А Демьян продолжал читать:

«— За такие слухи — судить Иону!

— Он думает, сплетня перешибет нашу дружбу. На-ко, выкуси!

Председатель пытался унять разгневанных коммунаров, но в ответ неслось:

— Да ведь обидно, мы работаем, а какой-то чужак с поклепом на нас. И других с толку сбивает.

— Отписать надо в Юрово, чтоб не слушали Иону, — предложил старый член коммуны Иван Ильич Ильин. — Мне семьдесят годов, — сказал он, — немало пожил на свете, всего повидал. И если бы плохо было в коммуне, как каркает Иона, кто бы меня задержал тут? Прищемить надо ядовитый язык у сплетника!

Предложение старика было принято дружно. И вот что я записал под диктовку коммунаров:

«Не верьте поклепу Ионы. Коммуна наша живет и здравствует. Что мы имели, когда вселялись под общую крышу? А можно сказать, ничего, большинство ведь батраков пришло. На первых порах помогло нам государство. Да немного коровенок и лошадей привели с собой середняки, а остальное все нажили здесь. Нынче восстановили мельницу, выстроили новый двор, амбар и прочее. Собрали урожай выше крестьянского. Завели трактор, молотилку, везде загорелись у нас лампочки Ильича. От лучины к электричеству! Об этом раньше мы и не мечтали. Но главное — здесь, в коллективе, мы почувствовали себя настоящими людьми, хозяевами своей судьбы.

Кончайте и вы с единоличным хозяйствованием. Не в коммуну, так в артель идите — все лучше будет жить, сбрасывайте с себя единоличную петлю! Приглашаем прислать к нам своих людей, чтобы убедиться в ложности распускаемых слухов, Не слушайте кулацких сплетен!»

— Все? — спросил Софрон.

— Добавленьице есть, но напечатано как-то не по-нашему. Корреспондент пишет: «Какой-то рябенький паренек выкрикнул: «О ревуар!»

Конечно же это Ким, он давал знать о себе. Значит, он там, жив-здоров и, как видно, не забывает учить уроки французского. Молодец! Я и сказал:

— Это так по-французски — «до свидания!».

— Гли-ко, и чужой язык там знают, — удивились бабы.

— Что говорить, расписано красиво, токо кому верить? — закрутил головой-коротышка Афоня. — Газетные писаки умеют пыль в глаза пущать. У них чего и нет, так есть.