Юсупов

— Он уцелел во время пожара, — подтвердил мои наблюдения Сергей Иванович. — Прежний владелец очень дорожил этой вещицей и выхватил ее из огня до того, как олово успело оплавиться. Я помню, что меня тогда очень удивило, что человек рисковал получить ожоги, но спасал фигурку. Но потом до меня дошел смысл этого поступка.

Я ждал продолжения, зная, что старый вояка сам все пояснит. И торопить его не надо.

— Ради того, что тебе дорого стоит рисковать.

— Ему была дорога фигурка, — негромко проговорил я, бережно обводя пальцем лицо человечка. — Но он отдал ее вам.

— Отдал, чтобы не потерять. Чтобы она обрела дом, в котором будет бережно храниться.

Я вернул солдатика владельцу, и тот поставил его на место.

— Нескольких ключевых фигур все еще не хватает, — произнес Лазарев, задумчиво глядя на полки. — Нет самых редких. Падшего ангела, например, или царевича-ворона. Этих солдатиков сложно найти. Их осталось очень мало, и в основном они хранятся в частных коллекциях. А, да. У меня еще нет солдатиков-отступников нового образца, которых отливают в восточных княжествах Империи. Без них, увы, коллекция неполная.

— Вы принципиально не делаете реплик? — уточнил я.

— Какой бы идеальной ни была бы подделка — она никогда не станет оригиналом, — кивнул мужчина.

— Полагаю, у вас самая большая коллекция в Империи? — спросил я, и Лазарев кивнул. — И вы собираете именно солдатиков времен Гражданской войны.

— Гражданская война — это самое знаковое событие в истории Империи, юноша. А битва за Зимний ключевой момент, от которого зависело, выстоит ли Империя, или падет. К великому счастью, мы выстояли. А двое лидеров бунтовщиков были убиты. Но какой ценой…

Лазарев вздохнул и покачал головой:

— Самое интересное в моем хобби это искать информацию о полках отступников. Вы же знаете, что каждый полк гвардии был уникален? В правилах службы, способов ведения войны, стратегии и прочем? Тон задавал полковник, которого бойцы считали отцом-командиром.

Я кивнул:

— После Восстания информацию про отступников стали убирать из общего доступа. Чтобы предатели не сделались героями для подрастающего поколения.

— Верно, юноша, — подтвердил Лазарев. — Не смею осуждать решение Сената по этому вопросу. Даже одобряю. Молодежь может поддаться преступной романтике. И этого допускать не стоит. Информация об отступниках хранится в архивах. Но туда не вхож даже я, несмотря на ученую историческую степень. Впрочем, мы отвлеклись. А у вас наверняка не так много свободного времени.

— Итак, вы пожелали устроить встречу, — напомнил я.

Сергей Иванович кивнул:

— Хотел бы попросить вас о помощи, — произнес он. — Вы же знаете о предстоящих выборах, Василий Михайлович. И моя партия хочет занять большинство в Государственной Думе.

— У вас очень интересная предвыборная программа, — осторожно произнес я, и Сергей Иванович кивнул:

— Она не только интересна, она еще и полезна, в наше непростое время. Уличная преступность и бандитизм поднимают голову в этом городе. И пусть многим кажется, что это всего лишь игры простолюдинов, которые можно пресечь одним щелчком пальцев. Мы стали забывать уроки истории. Нельзя расслабляться и отворачиваться от проблем. С этой чумой нужно бороться. Выжигать ее каленым железом. И кто, если не я, сможет справиться с этой непростой задачей?

Я кивнул, соглашаясь с собеседником.

— И сейчас я собираю команду единомышленников, которые помогут мне перед выборами, — продолжил Лазарев. — Люди, которые смогут поручиться за меня перед дворянством и народом.

— Я далек от политики, Сергей Иванович, — ответил я. — Я простой душеправ, который хочет, чтобы людей с душевными травмами стало меньше.

— Вы очень талантливый человек, мастер Юсупов, — возразил Лазарев. — За короткое время вы смогли сделать себе имя, и составить конкуренцию Дельвигу. Про вас начинают говорить в городе. Как о хорошем специалисте, который может вылечить человека за пару сеансов.

— Я подал заявление на увольнение из лекарни Дельвига, — ответил я. — Хочу поработать с одним благотворительным фондом.

— Это похвально, юноша. И очень полезно для карьеры, — заявил Лазарев. — Помогите мне излечить наш город и Империю. Ваши друзья Земсковы уже выразили согласие на помощь. Как и Столыпины.

— Их слово имеет большой вес в высоком обществе, — осторожно отметил я.

— Тем более, наша семья добро помнит, —продолжил хозяин дома. — Вы хотите попасть в лекарский совет, чтобы оставить себе дворянский титул. И я помогу вам в этом. Если вы поможете мне.

Я задумался. А затем произнес:

— Увы, я не вправе принимать такие решения в одиночку, Сергей Иванович. Мне нужно все обдумать. И обсудить с дядей. Он моя семья, а такие вопросы мы привыкли решать на семейном совете.

— Понимаю, — кивнул хозяин особняка.

— Я обсужу все с Петром Феликсовичем, и сообщу вам ответ, — принес я.

— Чай подан в гостиной, господа.

Голос за спиной заставил меня обернуться. В дверях стоял тот самый седоволосый мужчина, который встречал меня на крыльце.