Ювелирные сокровища Российского императорского двора

«Личное дело» вора рисует довольно типичную карьеру придворного служителя. Истопник происходил из так называемых «дворцовых мальчиков», поскольку его отец служил камер-лакеем на половине покойной императрицы Марии Федоровны. Заслуги отца учли, и Якимов начал службу в качестве истопника в парадных комнатах «главной половины» в апреле 1830 г. Отметим, что таких истопников, допущенных в царскую «квартиру» в Зимнем дворце, было всего 5 человек. В марте 1835 г. его допустили в святая-святых – «в почивальную Ее Величества комнату». Как правило, в спальнях императриц и находились ценности, которыми пользовались регулярно. И было их очень много.

На допросе истопник показал, что первую кражу он совершил в августе 1835 г. Тогда из комнаты императрицы он взял «венец с ветвями, сделанными из золота и так как сей венец разбирается… по частям продавал на толкучке в лавке, где иконы… один листок венца за 40, другой за 60 р.»[721]. Более того, через год он украл вещь «из Бриллиантовой Ее Величества комнаты». Это был гранатовый фермуар, который удалось вернуть из ломбарда, куда его заложил лихой истопник.

По окончании следствия Николай I вынес следующее решение: во-первых, Якимова отдали в арестантскую роту; во-вторых, «Высочайше повелено суммы за заложенные в ломбард вещи взыскать с комнатных Ее Величества камер-лакеев»; в-третьих, царь «повелеть соизволил: чтобы ни кто из лакеев, истопников и работников и мастеровых не входил во внутренние Их Величеств комнаты иначе, как при камер-лакеях»; в-четвертых, установили надзор и за камер-лакеями, поскольку с этого времени «вместе с камер-лакеем входил в комнаты всякий раз и дворцовый гренадер». Так закончилась эта скандальная история.

Однако кражи в императорских резиденциях на этом не прекратились. Уж очень велик был соблазн! Уж очень много на личных половинах «валялось» драгоценностей! В результате в 1839 г. у императрицы Александры Федоровны вновь украли вещи из ее комнат, на этот раз в Аничковом дворце.

При Николае I, несмотря на достаточно частые факты воровства, преступников, как правило, находили. Так, в ходе следствия выяснилось, что ворами были истопник Михайлов и полотер Чукасев[722]. Надо отметить, что в личные комнаты императорской четы вообще допускался самый ограниченный и тщательно проверенный дворцовый персонал. Но, видимо, подчас искушение оказывалось сильнее.

Во время балов и парадных выходов украшений теряли множество, поскольку, как уже многократно упоминалось, дамы были буквально усыпаны драгоценностями. Однако эти потери традиционно не находили, поскольку дворцовая прислуга считала их своей добычей. Как говорится, «что упало, то пропало».

О том, насколько велика могла быть добыча дворцовых слуг, свидетельствует французский художник О. Верне (18 мая 1843 г.): «Вчерашний бал был великолепен, – и кавалеры, и дамы являли собой нечто, усыпанное бриллиантами, не говоря уже о жемчуге и рубинах. Во время танцев или просто из-за тесноты в толпе украшения ломались, и приходилось все время наступать на жемчуг и рубины. Чтобы поверить этому, надо видеть собственными глазами»[723].

На балах терялись иногда и уникальные вещи. Так, в феврале 1903 г. во время знаменитого «Исторического бала» младший брат царя великий князь Михаил Александрович потерял драгоценную большую алмазную застежку, которую он прикрепил в качестве украшения к своей меховой шапке. Застежка была «баснословно дорогой; некогда она принадлежала императору Павлу I, и вдовствующая императрица надевала ее крайне редко… Должно быть, украшение упало у него с шапки во время танцев. Оба они – Мама и Михаил – были вне себя от отчаяния: ведь застежка принадлежала к числу сокровищ короны. В этот же вечер были внимательно осмотрены все залы дворца. Утром пришли сыщики и обшарили дворец от подвала до чердака, но бриллиантовую застежку так и не нашли. Нужно сказать, что на этих балах теряли множество драгоценных украшений, но я ни разу не слышала, чтобы хоть одно из них удалось отыскать!»[724] – вспоминала сестра Николая II великая княгиня Ольга Александровна.

Великий князь Михаил Александрович в маскарадном костюме. 1903 г.

Японский принц Фусими