Ювенилия Дюбуа

Откуда-то начинает доноситься голос, точнее фраза: «Просто попроси, и я помогу. Попроси, и я …» — слышит Куст. Голос в голове. Голос снаружи.

Мужчина сжимает свои зубы в капкан до хруста и, переборов секундную слабость, посылает к чёрту благодетеля, продолжая бежать, создавая простые образы вокруг себя. Внутри головы появляется образ лестницы. Этот ещё один момент. Куст резко, со всего размаху, во что-то встревает с пугающим хрустом.

Ни один электрон в голове не успевает отреагировать. Сила инерции. Оглушительный удар. Белый свет. Ужасающая боль. Рвота. Куст открывает глаза. Точнее глаз. Другой размером со сливу, ничего уже не видит. С той же стороны рёбра превратились в дешевую консерву. Здоровый глаз видит причину. Ступени. Темнота нарушена. Снова вокруг белые стены. Только без растений.

В этот раз в узком коридоре висят картины Теодора Жерико. С лица мужчины капает много крови. Всё маленькими так островками отдельно друг от друга. Постоянное движение тела-маятника не дает им соединиться в общую сумму.

Адреналин выветривается. Боль становится невыносимой. Куст обхватывает себя руками. Кашель. Снова кровь. Его маленькие глазки мечутся во все стороны. Выхода нет, только по лестнице. В тишине и стенах стон его разносится громко и глухо. Наверху оказывается единственная дверь с пустой табличкой. Дерево. Без орнамента и сколов. Золотая вычурная ручка. Куст дёргает её, отворяя без стука. Смело входит в светлую комнату.

Совсем молодой мужчина за письменным столом. Он не замечает своего гостя. Рука всё что-то пишет на листах бумаги. Окладистая борода обрамляет его лицо. Тёмные круги под глазами явно контрастируют с белой кожей, которая давно не проведывала солнца. Современный образ мышления заставляет заниматься современными ненужными делами, постоянно заполняя и заполняя бесчисленные бланки, а ещё формы на каждое своё действие. Столько забот!

Куст громко кашляет. Его взгляд пробегает по маленькой комнате размером с чью-то черепную коробку (странное сравнение). Мужчина в белом, при постороннем резком звуке, вздрагивает. Испуганно он смотрит своими уставшими глазами на гостя. Затем словно узнаёт Куста. Одобрительно кивает так, указывая рукой на свободный стул.

Побитый пёс волочится на приглашенный стул. Он не собирается разбираться, где он, и кто есть господин. Ему нужен только врач, еда и немного сна. Куст уже и не помнит, что делал десять минут назад. Он живёт жизнью голодного микроба-приспособленца. Пока он преодолевает злосчастный метр, мужчина в белом еле слышно бубнит себе под нос: «Да. Да. Определённо. Совсем чуть-чуть, забылся…»

Куст, с кряхтеньем, садится, громко втягивая в себя горсть соплей, что были где-то между свободой и горлом. Кровь вперемешку. Он очень громко откашливается, а затем сиплым голосом спрашивает: «Вы… кхм, вы доктор?»

Мужчина в белом устало улыбнулся. «Этим ты мне и нравишься» — сказал он удовлетворённо. А затем достал из тумбочки десяток скреплённых листков, сам пробежался глазами по тексту заглавной страницы и, удовлетворённо кивнув, протянул кипу Кусту вместе с ручкой. — «Вот договорчик, так сказать. Подпишите, уважаемый».

«Вы доктор?!» — более нетерпеливо спросил Куст. Боль была ужасная.

«В каком-то роде, в каком-то смысле…»

Бездомный взял ручку и, не читая, поставил непонятные закорючки на каждой странице, где стояли галочки.

«Теперь вы мне поможете?»

«Помогу с чем?»

«Да ни с чем, а мне! Видите! Переломался я…»

«Аааа… с этим… Так что же вы сразу не сказали? Просто подумайте о том, чего вы жаждите, чего очень сильно хотите, и дело сделано».

«Что за бред вы несете? Безумец!»

«Я сказал: подумайте».

По причине нового прилива страха, который Куст никогда не испытывал — он повиновался. Он сказал про себя уверенно и четко своё желание. Это желание зверя без изъяна. В это же мгновение весь его корпус (от подмышек до низа живота) начало сдавливать. Каркас из металла опоясал его. С краёв полилась кровь. Во рту начали вырастать отсутствующие зубы, разрывая чехлы гнилых дёсен. Из Куста начала выходить старая кровь, заменяясь на очищенную и нетронутую. Глаза его стали слепыми, но только чтобы прозреть. И откровение всего человечества, бытия всех маленьких песчинок проникли к нему в освежеванный разум.

Радость, боль, утрата, разочарование, нелепость, экстаз, содомизм, первоначальный грех, покаяние, стремления, надежды, сила, усталость, понимание нуля — слились воедино, дав новорождённому всё то, что есть на земле, и в то же время, всё то, что не может существовать по факту своей предметной принадлежности к искусственной среде.