Читаем Ювенилия Дюбуа полностью

Столько всего в голове, просто жуть! Мысли, как осиное гнездо в агрессивном зачатке. И тошно вроде, надоело и страшно, а без них, в час пьянства, становится как-то не по себе. Теряется нить пути, оставляя пустые мечтания о будущем, которому не суждено сбыться.

125


Зависть одолевает меня, когда вижу сильных личностей, способных ломать собственные оковы. Такие люди умело живут сегодняшним днём, попутно вовлекая взор свой в светлое будущее, хотя оно им и не светит. Путеводная звезда? К чёрту! Несгибаемый дух — вот, что должно воспевать творчество.

Сам же я ранимый, закомплексованный, склонный к вечному унынию, и ни во что не верующий болван, который оказывает сопротивление внешнему только по причине привычки, но не более. Собственные маленькие достижения не впечатляют меня. Как только ставится золотая и предвосхищённая точка — тут же появляется омерзение к пройденному пути, где в собственных глазах написанное превращается в намокший пепел.

126


Чем больше познаётся мною законов бытийности, тем отчётливее прослеживаются пугающие черты у «здорового общества».

Когда ты осознаёшь свою маленькость во вселенной. Когда стремления сводятся к механике, а религия неспособна удовлетворить надежды на неминуемое будущее, все эти люди, отчаянно занимающиеся своим здоровьем, карьерой и построением большой семьи, начинают видится в свете безумия. Они пытаются нахапать побольше благ так, словно после черты смогут сохранить их или, как минимум, сказать потерянному себе: «я прожил эту жизнь не зря».

127


Сам не знаю зачем, начал снова пописывать поэзию. Вроде и интересно выходит, а чего-то не хватает. Надоело сравнивать себя с великими, только вот по-другому не получается, а на фоне «памятников» очень уж остро чувствуется собственная несостоятельность и тотальная бесталанность.

128


Удалил из интернета все фотографии со своим лицом. Если раньше «исчезнуть» с социального поля хотелось только умозрительно, подражая известным (не) затворникам, то сейчас руководство на себя взяла усталость.

Я устал поглощать тонны безвкусного контента. Я устал быть зрителем. И уж тем более, я устал от замкнутого контакта действий.

Необходимо хотя бы на какое-то время стать никем и прислушаться к тишине. «Чего же я хочу и куда мне двигаться?» И раз лица даже самых малых людей стали вылезать из всех щелей в пороке самолюбования, то мне не место среди. Просто становится как-то противно.

129


Столкнулся с фактически не разрешаемой проблемой. Каждый творческий проект пишется с новым опытом. Так приятно вспахивать белое поле, вкладывая себя без остатка.

Как только работа завершается, в голове образовываются новые отделы личной номенклатуры. И вот, уже с новым опытом, я смотрю на свой законченный труд и понимаю, что теперь это обыкновенная макулатура.

П.С.

Внутреннее состояние отягощается отсутствием своего зрителя, который мог бы дать непредвзятую оценку. Возможно, именно вынужденная закрытость и сводит меня потихоньку с ума.

130


Нельзя представить тишину космических пустот, как нельзя ощутить своё небытие. Ни это ли объединяющий фактор новой формы?

131


Человек должен запомнить раз и навсегда, что только в голове «приёмника» формируется подлинное искусство. Больше нигде.

Если у приёмника нет координат, то волны соприкосновения ему не услышать. То есть, объект пропадает с поля зрения, как феномен созерцания.

132


В каждом своём трауре мы забываем две вещи.

Первое. Смерть настигнет даже саму смерть.

Второе. Наше страдание носит в себе эгоизм. Ушедшие люди обретают покой, полностью теряя свойства, которые мы ошибочно приписываем им, хотя исходят они из нашего собственного нутра.

133


Родину можно сравнить с отношениями в семье. Ваше мнение может отличаться от мнения мамы, папы или сестры в виду многочисленных факторов и точек соприкосновения. Также у вас могут царить разногласия более серьёзного масштаба, где поступки родственника могут выбиваться, очерняя (как только может просто казаться) лично вас.

Но если в вашу семью приходит третье лицо, пытающееся внести свои коррективы и объясняя, как жить, то родные в таком случае должны объединиться, дав отпор тому, кто понятия не имеет в чём вся «соль земли».

Выносить ссору из избы нехорошо. А семью нужно любить всем сердцем, как и родину.

Бонусный роман 2007|2008



Это самое первое произведение, написанное ребёнком, которое не должно было увидеть свет ввиду абсолютной несостоятельности, но скелеты не могут утаиваться вечно.

Однажды очнувшись — умереть


Часть 1. Обратный отсчёт жизни


Когда откроешь ты глаза

и вдруг поймешь, что жизнь скучна.

В пустую тень душа ушла,

и не вернется никогда.


1

Перейти на страницу:

Похожие книги

Женский хор
Женский хор

«Какое мне дело до женщин и их несчастий? Я создана для того, чтобы рассекать, извлекать, отрезать, зашивать. Чтобы лечить настоящие болезни, а не держать кого-то за руку» — с такой установкой прибывает в «женское» Отделение 77 интерн Джинн Этвуд. Она была лучшей студенткой на курсе и планировала занять должность хирурга в престижной больнице, но… Для начала ей придется пройти полугодовую стажировку в отделении Франца Кармы.Этот доктор руководствуется принципом «Врач — тот, кого пациент берет за руку», и высокомерие нового интерна его не слишком впечатляет. Они заключают договор: Джинн должна продержаться в «женском» отделении неделю. Неделю она будет следовать за ним как тень, чтобы научиться слушать и уважать своих пациентов. А на восьмой день примет решение — продолжать стажировку или переводиться в другую больницу.

Мартин Винклер

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Судьба. Книга 1
Судьба. Книга 1

Роман «Судьба» Хидыра Дерьяева — популярнейшее произведение туркменской советской литературы. Писатель замыслил широкое эпическое полотно из жизни своего народа, которое должно вобрать в себя множество эпизодов, событий, людских судеб, сложных, трагических, противоречивых, и показать путь трудящихся в революцию. Предлагаемая вниманию читателей книга — лишь зачин, начало будущей эпопеи, но тем не менее это цельное и законченное произведение. Это — первая встреча автора с русским читателем, хотя и Хидыр Дерьяев — старейший туркменский писатель, а книга его — первый роман в туркменской реалистической прозе. «Судьба» — взволнованный рассказ о давних событиях, о дореволюционном ауле, о людях, населяющих его, разных, не похожих друг на друга. Рассказы о судьбах героев романа вырастают в сложное, многоплановое повествование о судьбе целого народа.

Хидыр Дерьяев

Проза / Роман, повесть / Советская классическая проза / Роман