Южная повесть

Швея затарахтела с удвоенной энергией, расхваливая уже сшитые вещи. Мстислав усиленно закачал головой: не верить торговцам его научили еще в детстве. Йованна, откинув ширму, рассматривала коллекцию швеи. Затем выдернула красное платье, перевязанное снежно-белым поясом. Мягкий шелк и отороченные рукава, заканчивающиеся у локтей, неглубокое декольте, небольшой разрез на юбке — все это заходило и ожило. Завороженный, Мстислав наблюдал за превращением официантки в герцогиню. «Кажется, мне понятен смысл этой покупки», — подумалось ему, и он ощутил очень острое желание схватить ее за талию и нести на руках через все препятствия. Запах ее духов, распыленный по комнате, дурманил его сознание.

— Ты прекрасна, — наконец вымолвил он.

— Ничуть. Ты просто устал.

— Нет, я серьезно, я еще никогда не видел такого восхитительного создания.

— Ты так думаешь?

— Я так чувствую.

— Милый, я не ангел.

— А я не бог.

— Как ты думаешь…

— Я думаю, что это вполне тебе подойдет. Если только ты добавишь вот это, — он раскрыл свою ладонь — там блестела золотая цепочка, на которой висело искусно выполненное сердечко с рубином в середине.

Йованна слегка улыбнулась, опустила взгляд и подставила ему шею. Пытаясь не опускать руки ниже допустимого предела, он одел на нее цепочку и медленно застегнул сначала замочек, потом шнурки от платья на спине. Она закинула голову и посмотрела искоса ему в глаза. «Еще один безумный момент…» — голова кружилась, словно под дурманом молодого вина. «Я люблю тебя» — стучало в его голове, но губы не повиновались мозгу и скользили к ее губам. Взгляд поймал строгое лицо швеи, он отпрянул. Рука инстинктивно потянулась за кошельком. Немного смущенный, он вышел из магазина, пропуская свою даму вперед.

Вполне довольная состоявшейся покупкой и неожиданным подарком, Йованна схватила его за руку и заставила бежать за собой как мальчика. Как того далекого и стоящего за стеной лет и верст мальчика в великом русском городе. Взрослое в Мстиславе тихо и злобно шевелилось, покрываясь пятнами недоверия и смущения. Но ребенок, который держал его за руку и увлекал вперед, не показывал и тени сомнения: они бежали в гору.

Пещера их встретила долгожданной тенью. Йованна по-хозяйски отодвинула камень с таким проворством, что Мстислав даже не успел помочь ей.

— Зачем мы сюда пришли? — спросил он.

— Я хочу показать тебе одну вещь.

— Ты сводишь меня с ума, я хотел бы узнать о тебе все. Хочу видеть, как ты живешь изо дня в день, как ты поешь и как ты спишь, хочу приносить тебе цветы и помогать тебе во всем, хочу делить с тобой твои беды и радости.

— Я хочу показать тебе только одну вещь!

— Это торг?

— Почему ты замечаешь только себя?

— Я хочу посмотреть и на эту вещь. Но я не замечаю себя, разве я говорю о себе? Защищать тебя, остаться в твоей жизни навеч…

— Погоди. Не давай обещаний, которых не сможешь выполнить, — прервала его Йованна, аккуратно вытаскивая сложенную простынь, всю как будто усыпанную пухом. Пух был измазан чем-то жирным, оттого смотрелся приглаженным и некрасивым.

— Ты не веришь в вечную жизнь?

— Я верю в свободу.

— В чем же ты свободна?

— В том, что делаю то, что хочу.

— Разве ты можешь захотеть не дышать и не дышать? Разве можешь проплыть пять тысяч миль без корабля или плота? Разве ты можешь подняться в небо? Какая свобода?

— А разве нет?

— Ну, попробуй.

— Ты не веришь в чудеса?

— Если хочешь, я поверю.

— Ты изрядный плутишка, Слава. Кто мешает тебе верить в чудеса?

— Кто мешает тебе жить вечно?

— Свобода.

— Чем же вечная жизнь не чудо?

— Попробуй закрыть глаза и представь себе другой мир — который существует только для тебя.

Он покорно закрыл глаза. В сознании встал овал ее лица, он обнял ее за талию. Лицо его улыбнулось.

— Довольно, теперь скажи: то, что ты видел, никогда не было?

— Не было.

— Никогда и нигде, даже в твоей вечной жизни?

— За прошлое я не ручаюсь…

— Нет твоего прошлого, нет будущего. Ты же живешь вечно.

— Хорошо, я не знаю.

— Ты не знаешь? Ты это видел?

— Да.

— Ты это ощутил?

— Да.

— Это было?

— Нет.

— Почему нет? Почему тогда ты смотришь на город, на порт и на ночь, на месяц, на меня, и считаешь, что это было, что это есть?

— Потому что это существует помимо моего сознания.

— Неужели?

— Ты же тоже видишь город, порт и месяц. Другие видят.

— Разве ты можешь стать мной и увидеть то, что вижу я?

— Это, наверное, и будет чудом?

— Никакое это не чудо — притвориться на минуту другим человеком. Известный трюк. Много раз за жизнь ты его проделывал, когда врал. Просто создавал другую реальность.

— Выходит, что и ты врешь, когда говоришь о свободе — нельзя перехитрить окружающий мир. Можно только создать параллельную реальность.

— Да почему ты решил, что это параллельная реальность? Если бы ты мог видеть то, что видят птицы и слышать то, что слышат рыбы, а ты не можешь даже сказать, какого цвета эта гора внутри.

— Вот и нет никакой свободы! Узнать, какая эта гора внутри, можно только, если пробить в ней дыру и посмотреть. Не путай то, что невидимо и неслышимо и то, что нам еще неизвестно, с тем, что мы знаем наверняка.

— Не надо никакой дыры. Она красная.