Южно-Африканская деспотия

Он не стал ждать, когда триеры, разогнавшись, втянут весла внутрь корпуса, забросят на фальшборт его кораблей абордажные крючья, а гребцы присоединятся к палубной команде, сделав численное преимущество подавляющим.

– Пали! – крикнул он своим канонирам, которые до этого стреляли только по щитам в море, да по сугубо неподвижному берегу.

Македонцы такой подлянки явно не ожидали. Они ожидали стрел, копий, камней, шеренг закованных в броню воинов в блестящих шлемах. И вдруг огонь, дым, грохот и летящие щепки. Триеры по толщине обшивки очень сильно проигрывали более поздним линкорам и даже Вовановы три дюйма легко пробивали их через оба борта. Тем более, на таком расстоянии. Второй выстрел по ошарашенному противнику Вовановы канониры произвели картечью, успев перезарядиться в рекордное для себя время.

Промахнуться с расстояния в два десятка метров было невозможно как теоретически, так и практически. Правда, чугунная картечь на таком расстоянии не успела разлететься широким веером смерти. Но все равно, дел наделала много. Стоявшие на корме рядом с кормчими триерархи уцелели чего нельзя было сказать о скопившихся у бортов гоплитах. Палубы залило кровью, раздались вопли раненых. Флейты смолкли, гребцы потеряли ритм, весла стали сталкиваться и триеры остановились.

А баркентины, как ни в чем не бывало, шли вперед, не меняя скорости, и кроме матросов, работающих с парусами, на палубах никого не было. Как не было и ликования по случаю победы. Только канониры, зло усмехаясь, прочищали банниками стволы своих страшных орудий.

Больше в море к Вовану никто не приставал.

Тогда Антипатр стал давить его экономически руками портовых чиновников. Были подняты портовые сборы, таможенная мзда выросла не на проценты, а в разы. И поднялась в цене пресная вода. Вован сказал: «Ах так! Ну ладно», и корабли, идущие из Африки, стали разгружаться в Сиракузах и Кноссе.

Местные купцы, обалдевшие сначала от такого невиданного изобилия, быстренько пришли в себя и стали возить Вованов товар в Афины, впаривая его тамошним покупателям по совершенно небожеским ценам.

Пока Вован воевал с Антипатром, Бобров исполнял задуманное. Заинтригованная до предела Дригиса появилась через четыре месяца. Пока она добиралась из южной Африки, Бобровские посланцы, чтобы не отвлекать воюющего с Антипатром Вована, на маленьком кораблике (исключительно в целях маскировки) проникли в Афины. Лисипп был уже слишком стар для задуманного, и к тому же его не заинтересовала тема, потому что он занимался в основном мужской скульптурой. А вот его братец Лисистрат оказался более покладистым. Его быстренько коррумпировали, соблазнив талантом серебра, и увезли в Херсонес.

До прибытия Дригисы известный ваятель вел рассеянный образ жизни, близко сойдясь с Андреем. И еще, ему очень понравилась кухня поместья, особенно консервированные помидоры в собственном соку. Под коньяк они шли божественно. А вот лимоны, посыпанные сахаром, он в качестве закуски не воспринимал.

На следующий же день после своего приезда он пожелал ознакомиться с моделями и, увидев Златку и Апи, сначала стоял столбом, а потом, опомнившись, рассыпался в комплиментах. Когда же он узнал от Боброва, что планируемая скульптура предполагает обнаженные модели, у него чуть слюни не потекли. Лисистрат немедленно потребовал, чтобы Златка вместе с Апи предстали перед ним в том виде, в котором их необходимо будет ваять. Златка просто отказалась, а вот Апи подвела под свой отказ целую философскую базу, вспомнив к месту аттическую культуру и про отношение к женщинам вообще и в семье в частности, а также сравнила ее со спартанской и тессалийской. В общем, запутала ваятеля окончательно, и он только понял, что раздеваться она отказывается и очень расстроился.

Однако, Бобров его успокоил, сказав, что никуда модели из колеи не денутся и что ждут они только Дригису, чтобы предстать сразу втроем. Бобров-то знал, что ни Златка, ни Апи из хитона культа не делают и упрямятся исключительно для самоутверждения.

Дригиса появилась через пару дней, сгорающая от любопытства. Капитан доложил Боброву, что пассажирка почти ничего не ела от самого Крита. Дригиса и правда была худущая, почерневшая и какая-то дерганая. Она, конечно, первым делом бросилась к подругам, чтобы выяснить, для чего ее в срочном порядке выдернули из самой южной Африки, а выяснив, посмотрела на себя в большом зеркале и горько расплакалась.

Дригису успокоили и стали усиленно откармливать, а она каждый час бегала смотреться в зеркало. Продвинутая Златка потребовала у Боброва весы для инструментального контроля откорма Дригисы. Весов для взвешивания теток у Боброва не было. Обратиться к Юрке он не мог по причине того, что двумя месяцами ранее прибыла Меланья и Смелков, увидев ее, воспылал и увлек за собой. С тех пор парочку никто не видел. Кухонные же весы были ограничены десятью килограммами. Впрочем, кухне хватало.