Южный фронтир: Россия — Украина — Донбасс

«Цветные технологии» становятся частью политической жизни современных обществ. Все чаще в течение последних десятилетий для устранения неугодного правительства наряду с прямым военным переворотом используются цветные революции. Примеры этого только на постсоветском пространстве следующие: революция роз в Грузии в 2003 году, тюльпановая революция в Киргизии в 2005 году, оранжевая революция на Украине в 2004 году и Евромайдан там же в 2014 году, бархатная революция в Армении в 2018 году. Одним из важных элементов цветной революции является сакральная жертва со стороны протестующих. Архетип жертвы за новый порядок имеет мифологические корни и может быть осмыслен с привлечением философии Шеллинга.

Цветные революции делаются по одному и тому же сценарию, описанному у Джина Шарпа в «Политике ненасильственных действий»: начинаются с мирных протестов, а заканчиваются государственным переворотом. Несмотря на то, что книга вышла еще в 1973 году, цветные технологии продолжают работать, причем с теми же самыми людьми, которые, наблюдая процесс со стороны, в другой стране, полагали, что сами никогда не поддадутся на манипуляцию.

Гибель сакральной жертвы во время протестов, одного человека или коллективного героя (на Украине в 2014 году это была так называемая «Небесная сотня»), воодушевляет протестующих, провоцирует эскалацию насилия и легитимизирует противоправные действия в глазах сторонних наблюдателей, которые сами не участвуют в событиях. Вариант этот настолько важен, что в некоторых случаях сакральную жертву убивают сами протестующие, выдавая это за действия противника. Не существует рационального объяснения того, почему гибель одного человека должна лично коснуться миллионов жителей страны, заставить их одобрять насилие, государственный переворот и следующий за этим хаос в экономике и внутренней политике своего государства. Объяснение этому можно найти, обратившись к мифологической составляющей массового сознания.

Исследователи полагают современное массовое сознание существенно мифологизированным [Хабибуллина 2018]. Теоретические основания анализа мифологических образов в постсоветских обществах, включая российское, приведены в статье Т. Евгеньевой и В. Титова [Евгеньева 2017. С. 121–123]. Авторское исследование основывается на том, что мифологическую составляющую массового сознания нельзя свести к искусственно-созданным идеям и образам, которые насаждаются средствами манипуляции. Мифологические образы — неотъемлемая часть массового сознания, внутренне ему присущая, которую невозможно полностью элиминировать [Евгеньева 2017. С. 123]. Как утверждает Р. Барт, человек никогда не остается без мифа, потому что разрушение мифа приводит не к торжеству рациональности, а к замене старого мифа новым [Косов 2007].

Как показывает А. Ф. Лосев в своей работе «Диалектика мифа», миф не является фантастическим вымыслом или фикцией, он также не есть схема или аллегория, миф не может быть описан как научное построение, а также как теоретическая теологическая конструкция. «Миф не есть бытие идеальное, но жизненно ощущаемая и творимая, вещественная реальность и телесная, до животности телесная, действительность» [Лосев 1991. С. 27]

Культурфилософский дискурс XIX века рассматривает миф как универсальный социокультурный феномен. В рамках междисциплинарного изучения мифа и мифосознания, которое началось в 20 веке и продолжается до сих пор, миф выступает как базовая форма, в которой существует общественное сознание. Миф позволяет осуществлять солидарные социальные действия для достижения коллективно-значимых целей общества [Хоконов 2013. С. 184]. Таким образом, основная функция мифа сегодня — социально-практическая [Екимова 2009. С. 38].

Одним из самых выдающихся исследователей мифологии в 19 веке был Ф. В. Й. фон Шеллинг (1775 — 1854). В конце XX-го века происходит своеобразный ренессанс в изучении Шеллинга в Германии [Резвых. 2003. С. 58]. Большая часть архива Шеллинга была уничтожена во время бомбежки Мюнхена в 1944 году [Резвых 2003. С. 62]. Это существенно затрудняло работу по осмыслению творчества философа, однако новые 146 находки в архивах и переиздания уже опубликованных трудов приводят современных философов к мысли, что научный потенциал философских идей Шеллинга до сих пор не реализован в полной мере. Одной из сфер, где философия Шеллинга наиболее значима, является мифология.

Мифологией Шеллинг интересовался со времени обучения на богословском факультете в Тюбингене, когда он написал статью «О мифах, исторических сказаниях и философемах древности» (1903) [Бурковский 2013. С. 133]. А итог своим многолетним исследованиям в области мифологии Шеллинг подвел в цикле лекций «Философия мифологии» (русское издание в 2013 году, перевод издания 1856 года, вышедшего вскоре после смерти философа). В дальнейшем ссылки на лекции Шеллинга по мифологии будут даваться по этому изданию.