Южный Крест

Вадим быстро взглянул ему в глаза, но ничего не ответил. Илья увидел глаза сострадательные, удивился и, почувствовав себя неуверенно, рассердился на себя и на Вадима. Он непроизвольно оглянулся на Якобсона, ища поддержки.

- Я в Европе "новых" русских встречал, черт знает как богаты, непринужденно обронил он.

- Да... - вздохнул в ответ Якобсон, - перед ними шею гнут.

- Ничего удивительного, Соломон, без денег вы - пустое место в свободном мире.

- А мы-то как в совке мучились! Но, главное, конечно, в политическом смысле!

- Вы по контракту или как эмигрант приехали? - спросил Вадим.

- Меня пригласили в гости, а я тут зацепился, эмиграцию получил.

- Вы про какую эмиграцию говорите, Соломон?

- Про еврейскую. Для русских, насколько я знаю, вакансий нет, улыбнулся он. - Нормальным людям из России надо бежать. Что мы там имели? Преследования "космополитов": в лагеря сажали миллионами!

- Да ведь, кажется, миллионами сажали и русских... и все остальные народы...

- Нет, вы все какие-то сумасшедшие, советские!

- А вы, Соломон?

- Я, дорогой мой, не принадлежу к... ним! У меня нет психологической связи с этой страной. И говорю я на четырех языках. Мне просто нечего там делать - в этой стране, которая никогда не извиняется! В отличие от советских, у меня есть принципы, и я считаю, что впереди всего идет благородство, честь, нельзя прощать до бесконечности. И если это кто-то не понимает, то это беда человека. По убеждениям я либерал: лоялен, терпелив до последнего. Но... "всему на свете приходит конец", и теперь я беженец.

- Врешь, что-ли?! - Илья выпучил глаза.

- Это и есть гуманитарная эмиграция.

- Погодите, Соломон, ведь беженцы - это люди без крова. Их сотни тысяч по всему миру, кому нужна экстренная помощь, включая теперь и Россию. Они живут в страшной нищете...

- Не знаю, о ком вы.

- Что с вами случилось, Соломон? - Вадим весь подался к гостю.

Якобсон посмотрел серьезно, подумал.

- Вы конечно поняли верно. Не так много среди советских - истинно русских людей, кто бы мог понять такие вещи. Жизнь в русской действительности - это подвиг среди грязи, хамства, безобразий. В России я бедствовал. Не знаю, как жили вы, но для меня это были мученические годы. Хорошо известные проблемы с высшим образованием, проблемы с защитой, публикацией работ, - он устало махнул рукой. - Такие вещи во всем цивилизованном мире называются не иначе как дискриминация! Что ж вы хотите - Россия!

- У вас действительно четыре языка?

- Да, восточные. Я занимался сравнительной лингвистикой. То, что мне удалось закончить языковой институт - просто чудо.

- Защитились давно?

- Какую защиту вы имеете в виду? - лукаво улыбнулся Якобсон. - Я доктор наук, но не путайте, не местный, с одной хилой диссертацией. Я - доктор настоящий, с двумя диссертациями, причем вторую писал одиннадцать лет. Издал множество статей и две монографии.

- А вот вы, Соломон, говорили, что в России образование никуда не годное... - заметил Вадим.

- Моя жизнь подтверждает общее правило. Подавляющее большинство испытывало на себе палочную систему образования и нарушение прав человека на всех ступенях научной карьеры! Вы знаете, как трудно устроиться в Москве на работу: там тысячи специалистов, а хороших институтов не больше десятка.

- Устроился? - легко спросил Илья.

Якобсон посмотрел юмористически:

- О чем ты говоришь!.. - он выдержал паузу и медленно добавил: - Став доктором, я был поставлен зам. директора института по науке.

- Да ты большой человек! - воскликнул Илья и сел чуточку поровнее, впрочем, глядя весело и независимо.

- Все в России знают, что значит получить такое назначение, - смущенно сказал Вадим, думая о чем-то другом.

- Удачный сплав: способности, интуиция и, что греха таить, надежная рука. - Якобсон, усмехнувшись, прибавил: - И не одна.

- В том смысле, что вы были в близких отношениях с придержащими власть?

Якобсон кивнул.

- ...а ведь они, как правило, коммунисты.

- Такая ситуация австралийцам может покажется странной. Но, здесь, на Западе, другая система, и вряд ли бы они смогли разобраться в этих тонкостях! - убежденно парировал Якобсон. - Такое назначение - это победа, и, прежде всего, - над идеологическими врагами!

- Вы раньше пробовали эмигрировать?

- Жена отказалась наотрез. У нее родственников пол-Москвы. И не бедные люди. Да и что я нашел бы после такого места... - Соломон скривился.

- Это точно. И вряд ли найдешь, - отозвался Илья сумрачно, думая о своем.

Вдруг Вадим так громко расхохотался, что все вздрогнули:

- Зато, Соломон, теперь вы обладаете полным выбором!