Южный ожог

Эта улица чем-то притягивала. Не хотелось использовать параллельные проулки. Меркулов вернулся на дорогу, сообщил знаками, что все чисто. У следующего перекрестка громоздились горы мусора, валялись обломки стен. Перекресток тщательно обрабатывала артиллерия. Кирпичная кладка рухнула на пушку-сорокапятку, сплющила орудие. Из-под груды стройматериала торчала изувеченная рука с растопыренными пальцами, словно мертвый артиллерист указывал направление движения. Улица Текстильщиков продолжалась за перекрестком – нарядная, с променадом посреди проезжей части, просторными магазинами. Интуиция не обманула. Этот район немцы считали проверенным и безопасным.

Посреди перекрестка встал бортовой пикап, выгрузились несколько пехотинцев и неспешно двинулись в южном направлении. Разведчики затаились. Подать соответствующую команду Шубин не успел, каждый выпутывался сам. Укрытий хватало. Солдаты не смотрели по сторонам, вели беседы на отвлеченные темы. Подошел легковой «Опель», развернулся на перекрестке, пристроился к пикапу. Луна раздвинула тучи. Блеснула молния на эмблеме автомобильного концерна. Вышли двое: офицеры в укороченных шинелях и утепленных фуражках, Шубин напрягся. Знакомое ощущение: предчувствие чего-то светлого, в животе урчит, нервы напряжены… Задержалась луна в разрывах, озарила холеные лица, щеголеватую униформу, приспособленную под украинскую зиму. Видно, кто-то из высоких кругов решил размяться посреди ночи, выехать на прогулку. Уже проснулись или еще не ложились…

– Товарищ капитан, так, может, и не надо дальше идти? – прошептал из-за мусорной кучи Зиганшин. – Посмотрите, это полковник, разрази его…

Полковник закурил, провожая взглядом уходящих солдат. Потом перекинулся парой слов со спутником чином пониже. Подъехал «кюбельваген», высадились трое с автоматами, встали в стороне. Шубин чертыхнулся: вы, ребята, тут явно лишние. За перекресток полковник не пошел, перебрался на левую сторону дороги, осмотрелся. Подошел второй, беседа продолжалась.

– Ждите Коффлера с его людьми, Ритке, – донесся голос немца. – А я пройдусь.

Полковник медленно шел по тротуару, двигаясь в южном направлении, остановился перед некогда нарядной вывеской – она потускнела и вспучилась. «Одежда и обувь», – извещала надпись. Полковник насмешливо что-то сказал, его спутник подобострастно хихикнул. Здание не пострадало, магазин тоже, если не замечать выбитой двери. Полковник поднялся на крыльцо, вошел внутрь. Спутник, помедлив, отправился за ним. В здании заблестел огонек фонаря.

– Скупляться пошли, – хмыкнул Зиганшин.

Дыхание перехватило. В такие мгновения Шубин чувствовал себя машиной, нетерпеливо газующей перед светофором. Магазин большой, крупных разрушений там нет, а господин оберст, по-видимому, существо любопытное… Шубин лежал на левой стороне дороги. В двух шагах начинался проулок, доползти до него – пустячное дело. Рядом лежал Зиганшин, позади еще двое. Пара разведчиков в этот момент переползала через дорогу, успешно используя завалы. Сообразили, что пахнет жареным… Идея еще рождалась, а Глеб уже полз, лавируя между кучками мусора. Попытка не пытка, не повезет – дело житейское… Зиганшин, словно хвостик, следовал за ним, дышал в пятки. Шубин добрался до проулка, метнулся к стене, припустил со всех ног. Боец не отставал. А кто его, собственно, приглашал на эту вечеринку? Шубин вылетел за угол, завертелся. Внутренний двор, покалеченные липы, снова детская площадка… Дверь черного хода присутствовала, он так и знал! Высшие силы помогали – не заперта. Шубин с колотящимся сердцем сунулся внутрь. Темнота хоть глаз выколи. Узкий проход, локти за что-то цеплялись.

– Товарищ капитан, какой у вас план? – прошипел в спину боец.

Да какой, к черту, план! Времени нет колдовать над планами!

– За мной иди, – бросил Глеб. – Молча, чутко и на цыпочках. Здесь коридор и служебные помещения. Сквозняк не чувствуется, значит дверь в торговый зал закрыта. Но попробуем не включать фонарь.

Он двинулся первым, за что-то цепляясь. Что это было, черт возьми? Словно мертвецы ожили и встали в проходе. Он натыкался на какие-то конечности, задевал странные предметы. Ахнул красноармеец за спиной: он что-то уронил! Но звука от падения не последовало. Шубин резко повернулся, жар ударил в голову. Тише нельзя?! Помедлив, все же включил фонарик. Смешинка попала в рот, он чуть не рассмеялся, но овладел собой. Вдоль стен выстроились манекены! Их было много – мужские, женские, в полный рост, обрезанные по пояс и приделанные к штангам. Видно, в коридор стаскивали все ненужное из торгового зала; манекенов наплодили, а легкая промышленность для гражданских нужд, мягко говоря, не процветала. Многие манекены были сломаны. Один из таковых и уронил разведчик, успев в полете его перехватить. Мизансцена на миг заставила забыть о войне. Зиганшин замер в какой-то театральной позе, выкатил глаза – они не реагировали даже на свет фонаря. Он вцепился в женский манекен и не дышал. Изделие напоминало живую женщину, со всеми выпуклостями и впадинами, только лицо ни черта не выражало.