Ива-иволга

– Ничего, – буркнул Саня, шлёпнул ладонью по воде, окатив её веером брызг. Развернулся и рыбкой ушёл в ядовито-синюю глубину, только бордовые плавки мелькнули.

– Чокнутый, – фыркнула Ленка и поплыла к подружкам.

Саня сторонился её весь день, а вечером после линейки отправились на турбазу прямо в пионерской форме. Пятница была, родители после работы прибыли, чад навестили, а сами за забором отдыхали в вагончиках. Традиционно заводчане привезли живого барана, его резали на месте. Шашлык, шурпа, лагман – по-узбекски широко и щедро. Из лагеря никто не отпускал, но что стоит перемахнуть через забор и от пуза набиться вкуснющим, жареным по всем правилам, мясом? Шашлык в Узбекистане готовят по своему. Большие куски маринуют в уксусе, много лука и специй. Шампуры длинные, унизанные бараниной, «на рубль» – такая такса по тем временам, и на этот рубль целая гора мяса. Волшебный запах от мангала расплывается на сотню метров, щекочет ноздри, заставляет рефлекторно выделяться слюну. Зубами стягиваешь ароматный горячий кусок и сразу полный рот. Раскусываешь и бараний жир перемешивается с мясным соком, погружая в высшее блаженство. Следом закидываешь тонко нарезанный, приправленный мелко рубленной кинзой, лучок. Неповторимый вкус Средней Азии, и приготовить и хорошо поесть там умеют и делают это красиво.

Место лаза у бетонной плиты, где кусок отколот и видны металлические прутья. На них да на железную скобу наступаешь, подтягиваешься и садишься на забор. С высоты спрыгнуть вообще плёвое дело.

Серый с Лёнчиком сложили руки «стульчиком» и первым закинули Саню. Тот устроился поудобнее принимать остальных. Следующая Ленка. Одной ногой упёрлась в живую ступеньку, другую задрала на решётку из прутьев. Пацаны снизу чуть приподняли, она уже почти уцепилась за Санька, в этот момент ступня соскользнула и провалилась в перекрестье мальчишеских рук. Прям голыми ляжками, шорты-то короткие. Другая нога сорвалась с опоры, Ленка подбородком проехала по плите, слыша за спиной бубнёж:

– Чё ты её лапаешь?

– А чё я? – огрызнулся Серый. – Она сама свалилась.

– Держать надо крепче, дебил.

– Кто дебил? Ты борзый?

– А в пятак?

– Не ссышь?

– Бодаться будем?

Петухи расходились, но Ленке было не до них. Содранный подбородок болел, это полбеды. Хуже другое: второй раз за день она перед своими мальчишками выглядела по дурацки. Сначала в бассейне, теперь здесь. Лицо горело, шею и плечи как кипятком облили, провалиться бы сквозь землю под этими тополями у забора.

– Хорош, пацаны, – прикрикнул Саня. – Отбой скоро.

Кое-как перелезли и гуськом потянулись на свет фонаря. В вагончике мама обработала рану зелёнкой, поругала на всякий случай:

– Все целые, одна ты опять нашла где-то.

– Случайно.

– Не хватало ещё специально. Ты же девочка, Лен!

– И что? Не человек?

– Я девочка, – вылезла сестрёнка Света. – Я хорошая девочка, а она плохая.

– Сама ты плохая, – огрызнулась Ленка. Подбородок саднил, настроения никакого. Отец заглянул в вагончик и сказал: – Долго ещё? Она же не пол головы снесла. Да, дочь?

– Она на меня сказала – плохая, – наябедничала Светка.

– Первая не лезь, – отбилась Ленка.

– Хватит вам, – прикрикнула мама.

– Сороки! Что за наказание? – вздохнул отец и исчез, крикнув: – Быстрее, вас ждём.

На топчане вокруг лягана9 с дымящимся шашлыком все четверо сидели насупившиеся, между собой не разговаривали. Так, родителям фразу кинут и опять жуют. Ленке шашлык поперёк горла встал, исподтишка видела: и мальчишки давятся через силу. В обратную сторону отцы их перебросили и до своего отряда шли вразброс как чужие.

На следующий день насыщенная лагерная жизнь вроде сгладила шероховатость. Ленка подглядывала за пацанами издалека, всё как обычно – смеются, футбол гоняют, орут друг на друга. Серый, по обыкновению, на воротах. Ринат Дасаев кумир миллионов, но для Серого это ещё гордость – внешне сильно на него походил: высокий, с длинными руками от «девятки» до «девятки» в одном прыжке летал. Она посмотрела немного, успокоилась и села с девочками в беседке неподалёку.

Вечером пошли на массовку, так в то время дискотека называлась. Она проходила на площадке для линейки, в возраст танцевальный уже вошли, но всё как-то стеснялись. В общем кругу топтались под Пугачёву и Леонтьева, на «медляк» приваливались к изображению пионера на железном листе. Только Лёнчик не танцевал никогда, а Ленку никто и не приглашал, она вечно в окружении троицы верных вассалов. Не потому, что красавица, скорее, сила привычки. Хоть в пух и прах разрядись, кто рискнёт подойти?