Ива-иволга

Интересно, вот можно было бы замуж сразу за троих. Отыграли свадьбу вчетвером, на узбекский манер в одном дворе несколько домов отстроили и в каждым она живёт с разным мужем. Они все её любят и работают не покладая рук, потому что Ленка им детей нарожала, всем по два. А сама, знай, двор метёт, поливает да ежедневно плов готовит, кто плов не любит? А малышня вокруг босиком по тёплым лужам носится. Вечером собираются под виноградником, столы ломятся, у мужей вперемешку отпрыски на коленках сидят, все улыбаются и счастливые. И Ленка счастливая как Фёдор Иванович Сухов из «Белого солнца пустыни». Только у него в видениях целый взвод пышногрудых красавиц, а у Ленки пацанов всего трое.

Вздохнула тяжело – так не бывает, лучше об этом не думать. Что мальчишки её в качестве супруги и матери своих детей в принципе могут не рассматривать, в голову не приходило. Включила кондиционер, одиннадцать только, а пекло несусветное.

– Ле-ен, Ленка! – с улицы донёсся голос Лёнчика. Она отложила книжку и высунулась в окно: – Чего?

– Купаться идёшь?

– Конечно. Кто ещё?

– Да все.

– Куда?

– Куда-куда!.. На Чирчик на пару часов. Давай, быстрей. Пожрать возьми.

– Ладно.

Выключила кондиционер, накидала немытых яблок и персиков в монтановский пакет (они тогда появились у корейцев на базаре и были последним писком уличной моды), натянула купальник, коротенькое жёлтое трикотажное платье и сланцы. Не торопясь выплыла из подъезда походкой от бедра под одобрительные присвисты компании.

– Ничё так ножки, – заценил Саня, оглядывая Ленку сверху донизу.

– И фигурка отпадная, – вторил Серый, склонив голову набок.

Она торжествующе усмехнулась, в душе млея от таких изысканных знаков внимания. С мамой они больше двух часов отстояли в духоте ЦУМа за этим венгерским платьем и вот она, награда. Комплименты хоть и не книжные «ах, как вы чудесно выглядите, душечка» и прямо в лоб, но всё равно приятно.

– У ней и попка классная, – хмыкнул Лёнчик, она шутливо отвесила ему подзатыльник: – Дурак!

Посмеялись, Ленка немного подумала, на чей багажник примоститься, выбрала Саню и на трёх великах покатили почти до Персии, на Чирчик. По дороге купили лепёшек и на целый день увязли на берегу реки.

Почему в детстве время ползёт медленно? Это после школы оно ускоряется и ты разбегаешься как фляер, лошадь – спринтер, а затем и на галоп переходишь. Привычно мчишься семимильными шагами, оставляя позади переломанные барьеры, не преодолённые канавы и сбитые подковы. Копыта в кровь и ты устал, но время неумолимо несёт тебя к финишной прямой. Хочешь не хочешь – беги, пока твоя лента не будет сорвана.

Азиатское время другое и всегда было другим. Оно ленивое, тягучее, с бесконечно долгим летним днём. Он пропитан белым светом, в знойном размытом мареве застыли минуты, секунды поднялись вверх от раскалённой земли, но высоты не достигли, расплавились под горячими лучами. Жара правит временем и только она вольна определять: один час – это сколько?

Накупались, побродили по каменистому берегу. Добрались до небольшой песчаной отмели, а песок прохладный, ногам приятно. Разулись, потоптались босиком. Хорошо! Снова в воду, нагретые бронзовые тела с благодарностью принимают ласковое касание живительной влаги. Поныряли и с рук и с плеч, Ленка научилась не хуже мальчишек. Мест глубоких летом на Чирчике не много, но местные их знали. Вдоволь накувыркались в воде и залегли обсыхать на валунах. Именно обсыхать, в Узбекистане специально никогда не загорали.

Кто первый завёл разговор об армии, уже и не вспомнить, но по тем временам служить хотели.

– Я бы в десантники, – мечтательно сказал Лёнчик, переворачиваясь на спину.

– Кто тебя возьмёт? Ростом не вышел, – ответил Серый.

– Так три года ещё, отец у меня здоровый, дорасту.

– Ты куришь, а там нельзя, – вставила Ленка.

– А ты откуда знаешь? Была что ли? – усмехнулся Саня.

– Читала. И потом, у них там марш-броски всякие.

– Ну?.. Тупой только про них не знает, – парировал Лёнчик.

– Да у тебя дыхалка не выдержит, – весомо сказала Ленка.

Она села на валуне, обняла колени и смотрела на другую сторону реки. Оранжевый «Икарус», длинный как кишка, полз вдоль парапета, ярким пятном выделялся на сером бетонном фоне.

– Вон, как этот автобус, – сказала она, махнув рукой вперёд. – Позади всех телепаться будешь.

Мальчишки поднялись, посмотрели, Серый засмеялся и сказал:

– А я в стройбат хочу.

– Гонишь! – уверенно заключил Саня, щелчком посылая маленький камушек в воду.

– Ага, так и поверили, – добавил Лёнчик, отправляя по тому же маршруту следующий.

– Точняк, – не уступал Серый. – Бетон месить буду.

– Давай, давай, руками, как последнее чмо. А мы в ВДВ пойдём, да, Круглый? – сказал Саня, легко спрыгнул с валуна, поднял булыжник и со всего маху закинул его в реку. Россыпь искрящихся брызг обдала прохладой подсохшую кожу.

– Базара нет, – подтвердил Лёнчик и соскользнул вниз. – Пожрём, может?

Ленка аккуратно слезла с камня и направилась к сложенным под ивой вещам.