Ива Мосс и Утраченное Заклинание

– Енто токмо потому, что им никак; чего с магиёй-то натворилося опосля войны, – фыркнул Освин из кресла напротив. – А ить все б не супротив озавестись ихними штуками, рази што окромя шляпы. Шляпы таки странненьки всё ж.

Ива кинула на него быстрый взгляд, и губы её дрогнули от еле сдерживаемого смеха.

Освин был прав: после Долгой войны почти тысячу лет назад, когда уничтожили едва ли не всю магию, волшебники уже не были такими могущественными, как раньше. Магия, возвратившаяся в Старфелл века спустя, отличалась от прежней, наделявшей колдунов и ведьм сразу многими способностями. Она научилась не доверять людям и проявляла себя лишь местами. Вот почему теперь везунчики с волшебством в крови обладали всего одним даром – как Ива.

Но Освин был прав и в том, что Иве всегда нравились старые традиции, особенно мётлы. Насчёт воронов, правда, уверенности не было: эти наводили смертельную жуть.

– Правила простые: масть к масти и первым кричишь «ведьмина река». Будет весело. Но ежели тебе попадётся вот это, то ты сразу выигрываешь, – объяснял Холлоуэй, перебрав колоду и вытащив карту с прекрасно изображённой грозной ведьмой.

Ива во все глаза смотрела на призрачную правительницу: скелетообразная, на месте глаз зияют чёрные дыры, а голову венчает корона из костей.

– Ой ужас! – произнёс Освин и затрясся. – А каки слухи про её!

Ива кивнула. Слухи и впрямь были один другого страшнее. Все истории о призраках начинались с королевы Живых Мертвецов. Но в игре их это, конечно, не остановило – уж тут они постарались заполучить её карту.

Позже вечером, после четырёх партий, Холлоуэй вздохнул и откинулся на спинку кресла, положив деревянную ногу на здоровую. Поморщившись, он попытался пристроить протез поудобнее.

– Вам больно?

– Немного, – признался он. – Эта не такая, как та, что мне смастерили в Лаэле – ну, у эльфов. Они знают толк в таких вещах. Прилегала к коже как перчатка. Двигалась как настоящая. А эта аж до крови натирает. Ты не против? – он кивнул на протез и посмотрел на Иву.

До Ивы не сразу дошло, что он спрашивает её позволения отцепить свою искусственную ногу, которую, несмотря на боль и неудобство, всё это время не снимал только из-за неё. Она почувствовала себя ужасно неловко:

– О, Холлоуэй, конечно, снимайте. Вам не нужно носить её ради меня! Я могу чем-то помочь?

Старый маг вздохнул с облегчением и, отцепив протез, потёр покрасневшую воспалённую кожу.

– Спасибо! Не, помочь тут нечем, разве что найдёшь мою старую! Потерял её в схватке с проклятущей морской змеёй. Моряцкая жизнь – вечно с чем-то борешься: то с морем, то с морскими гадами, – и он добродушно помигнул ей.

Ива закусила губу. Он же сказал, что потерял её.

А затем, не успела она протянуть руку к небу, сверху обрушился поток воды, и на пол с громким стуком свалилось что-то твёрдое.

– ЧТО ЭТО, ВО ИМЯ УОЛА?! Это моё? – вскричал Холлоуэй и уставился на деревянную ногу, на которой виднелись следы укусов, вероятно, оставленные морским чудищем.

Ива не могла поверить своим глазам. Как ей это удалось, если она даже подумать не успела?!

– С-с-спасибо, – запинаясь, произнёс волшебник, взяв деревянную ногу. Он допрыгал до кухни, обогнув лужу, в которую плюхнулся протез, и поставил на огонь медный чайник. – Сполосну малость, прежде чем надевать. Кто знает, где её носило! – закончил он.

Он осторожно отмыл ногу тёплой водой с мылом, а потом досуха вытер. Едва он надел её, Ива сразу заметила разницу: села как влитая.

Старик потрясённо посмотрел на девочку:

– Я знаю, что дела с твоей магией идут не совсем по плану, но я тебе так скажу: что бы ты там ни наговаривала на себя, дар у тебя далеко не обычный. И большое спасибо, что это так.

От похвалы Ива покраснела до корней волос. Но, сказать по правде, вытирая лужу шваброй, она чувствовала лишь облегчение: ведь вместо этого, с учётом нынешнего состояния её магии, она могла заставить исчезнуть и самого мага, и его лодку.

Когда подступила ночь, Ива устроила себе на полу постель из кучи подушек с кресел и огромного лоскутного одеяла. Холлоуэй предложил ей свою койку, но отнимать у старика кровать показалось Иве неправильным.

Когда Освин уютно устроился в изножье импровизированной кровати, а одна из подушек была как следует взбита, Ива не смогла удержаться от размышлений вслух:

– Но как же это вышло? С ногой в смысле. Я ведь даже не пыталась – а зато когда пытаюсь, ничего не выходит.

– Мож, из-за ентого и сработало, что ты не пыталася, – Освин перекатился на другой бочок, устраиваясь поудобнее, – а взямши и сделамши.

Ива резко села, чувствуя, как сердце колотится о рёбра. Неужели кобольд прав? Она подумала о своём друге Нолине Самтаймзе – и попробовала не думать, а просто вырвать его из лап похитителей.

И потом…