Иван Болотников

– Ярыгу кликну!

– Да не шебуршись ты. Я ж с добром… Васюта Ше-стак велел поклон передать.

Мужик разом притих, оттаял лицом.

– Нешто жив Васька?

– Жив.

– А мы его всем миром ждем. Думали, до патриарха не добрался, сгубили тати в дороге.

– Попом ждете?

– А что? Васька на миру без греха жил. Пущай теперь в батюшках ходит. Худо нам, паря, без попа. А где ж Васька-то?

– На Москве его видел.

– Чего ж он в село не идет?

– Стыдобится. Не благословил его владыка. Поди, в Москве остался.

Мужик огорченно покачал головой.

– Выходит, не показался патриарху. Что ж нам теперь, паря, без батюшки жить? Храм-то пустеет… А может, ты грамоте горазд? Отрядим тебя к святейшему.

– Э, нет, батя. Плохой из меня поп, грехов много, – рассмеялся Болотников.

– Сам откуда? – полюбопытствовал мужик.

– С Вшивой горки на Петровке, не доходя Покровки, – отшутился Иванка и нырнул в толпу. На душе его повеселело: Васюта может выйти в город, здесь стрельцы его пока не ждут.

Возле храма Спаса яро забранились. Шел посадский мимо лотков и нечаянно опрокинул наземь коробейку с яйцами. Торговец, здоровый мужичина в суконной однорядке, выскочил из-за лотка и свирепо накинулся на посадского.

– Плати, Гурейка! Шесть алтын с тебя! Плати, стерва!

Гурейка развел руками.

– Нету денег, Демьян Силыч. Прости, ради Христа.

– Нету? А вот это зришь?

Сиделец взмахнул перед носом Гурейки кулачищем.

– Клянусь богом, нету. Опосля отдам.

– Опосля-я-я? – затряс Гурейку сиделец. – Порешу! Гурейка вывернулся и метнулся было в Иконный ряд, где монахи торговали Николаем-Чудотворцем и Всемилостивым Спасом, но тут подоспели Демьяновы дружки. Навалились на Гурейку, содрали сапоги и кафтан. Посадский понуро побрел по Калачному ряду. Торг смеялся, улюлюкал. Но не успел Гурейка отойти от храма, как дорогу ему преградил дюжий пекарь в гороховой чуйке.

– Ты что ж, остолоп, кафтан-то отдал, а? – истошно заорал он, потрясая кулаками. – Ты ж мне за калачи задолжал. Мне надлежало с тебя кафтан сорвать. Мне!

– Не гневи бога, Митрич. Аль не видел? Силком взяли.

– Мой кафтан, остолоп! – взревел пекарь и подмял под себя Гурейку. Отволтузил, напинал под бока и потащил в Съезжую.

Глава 12 МОРЕ ТИННОЕ

Обогнув Митрополичий двор, Иванка пошел мимо Архиерейского сада, обнесенного дубовым частоколом, а затем пересек владычное кладбище, где покоились иноки Григорьевского монастыря.

Вышел на берег реки Пижермы, где стояла деревянная церковь Бориса и Глеба. Здесь начались избы Рыболовной слободки. На плетях и заборах сушились сети, бредни и мережи, пахло сушеной и свежей рыбой.

Открылось озеро, тихое, спокойное, простиравшееся вдаль на много верст.

«Да это и впрямь море. Не зря Васюта хвастал. Экий простор! Берегов не видно», – залюбовался озером Болотников.

У причалов, с вбитыми в землю дубовыми сваями, стояли на якорях струги и насады, мокшаны и расшивы; среди них возвышалось огромное двухъярусное судно с резным драконом на носу.

«Нешто корабль?» – подивился Иванка. О кораблях он слышал только по рассказам стариков да калик перехожих.

– Что, паря, в диковину? – услышал он подле себя чей-то веселый голос. Обок стоял чернобородый мужик с топором на плече.

– В диковину, – признался Иванка. – Впервой вижу.

– Выходит, не ростовец? А мы-то всяких тут нагляделись. Этот из Хвалынского моря приплыл, товаров заморских привез. У нас купцы, брат, ухватистые… Вишь мужика в зеленом кафтане? У струга с работными лается. То Мефодий Кузьмич, купец гостиной сотни. Нонче в Астрахань снаряжается.

– В Астрахань? – заинтересованно переспросил Болотников.

– В Астрахань, милок. Ну, бывай, тороплюсь, паря. Избу надо рубить.

– Погоди, друже. Совет надобен.

– Сказывай.

– Пришелец я. Без денег, гол, как сокол. К кому бы тут наняться?

Мужик с ног до головы оглядел парня, а потом увесисто – рука тяжелая – хлопнул Иванку по плечу.

– Могутен ты. Такому молодцу любая артель будет рада. Ступай к Мефодию. Сгодишься.

Мужик зашагал в слободку, а Иванка спустился к берегу. Мефодий Кузьмич стоял возле сходней и поторапливал работных:

– Веселей, веселей, мужики!

Работные таскали в насад тюки и кули, катили по сходням бочки. Сюда, к стругам, то и дело подъезжали подводы с товаром. Возницы шумели, покрикивали друг на друга.

На сходни ступил мужик с тюком, да, знать, взвалил ношу не по силе, зашатался, вот-вот свалится в воду.

– Держись! Держись, свиное рыло! Загубишь товар! – закричал Мефодий Кузьмич.

К работному подоспел Иванка. Подхватил тюк, играючи вскинул на плечи и легко пошагал по настилу. Отнес в трюм насада, вернулся на берег.

– Кто таков? – шагнул к нему купчина.

– Богомолец я. Пришел в Ростов святым мощам поклониться, – схитрил Иванка.

– Богомолец? Аль зело грешен, детинушка? – глаза купца были веселыми.

– А кто богу не грешен да царю не виноват?

– Воистину… Однако ж, выкрутиой ты. Получай деньгу!

– Потом отдашь.

– Это когда потом?

– А к вечеру. Товару у тебя, вишь, сколь навозили.

– В работные хочешь?

– Хочу, хозяин. Застоялся, как конь в стойле.

Купец подтолкнул Иванку к тюкам.

– Затейлив ты, детинушка. Беру!