Иван Болотников (Часть 1)

- Не шевелись! - крикнул Иванка, поспешно скидывая с себя опояску. Упал в мох, пополз, кинув конец Васюте.

- Держи крепче!

Что было сил, побагровев лицом, потянул Васюту из трясины; тот выползал медленно, бороздя грудью тугую, ржавую жижу. У Болотникова вздулись вены на шее, опояска выскальзывала из рук, но он все тянул и тянул, чувствуя, как бешено колотится сердце и меркнет свет в глазах.

Вытащил и, тяжело дыша, откинулся в мох. Васюта благодарно тронул его за плечо.

- Спасибо, Иванка. Не жить бы мне. Отныне за родного брата будешь.

Болотников молча пожал его руку; отдышавшись, молвил:

- Вспять пойдем, друже.

- Вспять?.. Но там же лес дремуч, да и лешак поджидает.

- Округ угора попытаем.

Повернули вспять, но мхи следов не сохранили, да и солнце упряталось за тучи. Иванка запомнил: когда вступали в болота, солнце грело в затылок.

- Никак и угор потеряем. Далече убрели, - озираясь, забеспокоился Васюта.

- Выйдем, - упрямо и хрипло бросил Иванка. В горле его пересохло. Айда на брусничник.

Тронулись к ягоднику. Здесь было суше, мягкий податливый мох вновь приятно запружинил под ногами.

- Стой, чада! Впереди - погибель, - вдруг совсем неожиданно, откуда-то сбоку, донесся чей-то повелительный голос.

Оба опешили, холодный озноб пробежал по телу. Саженях в пяти, из-за невысокого камыша высунулась лохматая голова с громадной серебряной бородой.

- Водяной! - обмер Васюта. - Сгинь, сгинь, окаянный! - срывая нательный крест, попятился.

- Не пужайтесь, чада. Да хранит вас господь.

- Кто ты? - осевшим голосом спросил Иванка.

- Христов человек, пустынник Назарий... А теперь зрите на те кочи, что брусничным листом сокрыты. Зрите ли гадов ползучих?

Иванка и Васюта пригляделись к брусничнику и ужаснулись, увидев на кочках великое множество змей, свернувшихся в черные кольца.

- Знать, сам бог тебя послал, старче, - высказал Иванка.

- Воистину бог, - молвил отшельник.

Был он древен, приземист, и видно, давно уже его пригорбила старость. Но глаза все еще были зорки и пытливы.

- Ступайте за мной, чада.

У старца - переметная сума с пучками трав, на ногах лапти-шелюжники34. Повел парней вперед, в самое непролазное болото.

- Да куда же ты, дед! - воскликнул Васюта. - Там же сплошь трясина. Не пойду!

- Не дури! - осерчал старец. - Не выбраться тебе из болота. А ежели сумленье имеешь - не ходи. Проглотит тебя ходун.

- Не гневайся, старче. За тобой пойдем, - проговорил Иванка.

- Ступайте за мной вослед, - молвил отшельник и больше не оглянулся.

Шли долго, осторожно, мимо трясинных окон, где жижа заросла тонкой зеленой ряской, мимо коварных булькающих зыбунов, поросших густой тернавой. Ступи мимо - и тотчас ухнешь в адову яму, откуда нет пути-возврата.

Затем потянулись высокие камыши, через которые продирались еще с полчаса, а когда из них выбрели, взору Иванки и Васюты предстал небольшой островок в дремучей поросли.

- Здесь моя обитель, - сказал отшельник.

Несколько минут шли глухим лесом и вскоре очутились на малой поляне, среди которой темнел убогий сруб, с двумя волоковыми оконцами. Старец снял у порога суму, толкнул перед собой дверь и молча шагнул в келью.

Болотников устало привалился к стене, осунувшееся лицо его было бледно, в глазах все кружилось - и утлая избушка с берестяной кровлей, и вековые ели, тесно сгрудившие поляну, и сам Васюта, в изнеможении опустившийся на землю.

Назарий вышел из сруба и протянул Болотникову ковш.

- Выпей, отрок.

Иванка жадно припал к ковшу, а старец окинул его долгим взором и промолвил:

- Боялся за тебя. Недуг твой зело тяжек. Ступай в обитель.

Обернулся к Васюте.

- Заходи и ты, отрок. Встанешь со мной на молитву.

В келье сумрачно, волоковые оконца скупо пропускают свет. Назарий уложил Болотникова и запалил лучину в светце. В избушке - малая печь, щербатый стол, поставец, лавки вдоль стен, в правом углу - темный закоптелый лик Богоматери, у порога - лохань и кадка с водой.

- Помолимся, чадо, - сказал отшельник, опускаясь перед иконой на колени.

- О чем молиться, старче?

- Никогда не пытай о том, отрок. Душе твоей боле ведомо. Молись! Молись Богородице.

Васюта встал рядом, помолчал, а потом надумал просить пресвятую деву Марию, чтобы смилостивилась и ниспослала здоровье "рабу божьему Ивану".

После истового богомолья Назарий неслышно удалился из кельи, в Васюта подсел к Болотникову.

- Старец-то - чисто колдун... Как тебе, паря?

Болотников открыл слипающиеся глаза, облизал пересохшие губы.

- Подай воды.

Васюта метнулся было к кадке, но его остановил возникший на пороге отшельник.

- Водой недуг не осилишь. Буду отварами пользовать.

В руках старца - продолговатый долбленый сосуд из дерева.

- Выпей, чадо, и спи крепко.

Иванка выпил и смежил тяжелые веки.

ГЛАВА 7

ОТШЕЛЬНИК НАЗАРИЙ

Проснулся рано. Возле похрапывал Васюта, а из красного угла, освещенного тускло горевшей лучиной, доносились приглушенные молитвы скитника. Когда он воздевал надо лбом руку и отбивал земные поклоны, по черной бревенчатой стене плясали причудливые тени. Вновь забылся.

- Проснись, чадо.

Иванка открыл глаза, перед ним стоял старец с ковшом.

- Прими зелье. На семи травах настояно.