ИВАН БОРОДУЛИН

PAGE89

щ

Все стало ясным. Фашист рассчитал тонко. Мальчиш­ка подорвется вместе с разведчиками, и шито-крыто.

Мы немедленно бросились искать немца, чтобы при­стрелить его, как собаку, но нигде не могли найти. По­том нам сказали, что он находится в землянке особого отдела, куда сам прибежал, опасаясь расправы. Пони­мал, сволочь, что нашкодил и что с ним не будут цере­мониться.

В особом отделе нам разъяснили, что существуют международные правила обращения с военнопленными, что Советская Армия — это Советская Армия и устраи­вать самосуд нам никто не позволит. К тому же заду­манного преступления пленному совершить не удалось. К нему будут приняты соответствующие меры.

Тогда мы отправились в штаб и заявили, что если немец еще останется в полку, то за его жизнь не руча­емся.

Больше мы этого Пауля-Павла не видели. Говорят, его расстреляли.

Вася после этой истории прожил с нами всего три дня: его отправили в Мурманск.

Вечером в большом блиндаже у командира полка со­стоялся торжественный ужин, на который, кроме развед­чиков, были приглашены все офицеры штаба и служб полка. Вместо трески на сей раз повара водрузили на стол блюдо из свежих судаков, бог весть где приобре­тенных начпродом.

Тостов не произносили и пили только положенные сто граммов. Во время этого ужина я, сам того не же­лая, приобрел себе могущественного недруга, который впоследствии много раз портил мне настроение и жизнь. Этот человек был в полку уполномоченным особого отдела.

М

В нашей гвардейской дивизии не было предателей, если не считать двух отщепенцев с темным прошлым, которым Советская власть стояла поперек горла и кото-ые перебежали к немцем по убеждению. Но таких было двое за всю войну. Борьба с изменниками, панике-ами и трусами как раз и входила в функции особого | гдела. И все было хорошо и правильно, если особи­цами работали честные и умные люди, не видевшие каждом встречном подозрительную, неблагонадежную личность.

У нас же в полку представлял особый отдел слиш­ком бдительный майор. Мы прозвали его Минуткой, по­тому что этот майор приглашал к себе людей на минут­ку, а после этого даже самые честные и храбрые ребята лобрый месяц ходили, как по минному полю. Может быть, и не лично Мунутка был виноват в том, а время, война. Но факт остается фактом.

За ужином, в присутствии всех офицеров, в том чис­ле и майора Минутки, я, недовольный тем, что особый отдел взял под защиту немца Пауля, высказал свое пение по поводу недавнего события — расстрела сол­/ .та в нашем полку. Этот солдат стащил на ротной кух-, е буханку хлеба, банку тушенки и был задержан с по­. лчным. Солдат попал под трибунал, а затем под пулю. Расстрелянного парня я встречал прежде в запасном гелку, в Кандалакше, и вместе с ним прибыл в дивизию. Я знал, что у него есть мать, брат-фронтовик, маленькая . стренка; знал, что он наш человек, и, может быть, ми-гная слабость голодного заставила его пойти на хище- : е. А в результате — позорная, бессмысленная смерть, I назидание другим.

Пока я говорил, майор Минутка, уткнувшись в тарел-| у, хмурил густые брови и молчал.

PAGE91

А утром я уже сидел у него в блиндаже и давал по­казания. Майора интересовало, каким образом был уне­сен живым разведчик Расохин; почему я не принял должных мер как ответственный за операцию, какие я выводы делаю из того факта, что осведомленный раз­ведчик Расохин находится у врага… Почуяв, что вопро­сы носят какой-то провокационный характер, я говорил лишь то, что знал, и отказался делать выводы.

Минутка отпустил меня, но прямо предупредил, что мне он не доверяет и примет все меры к тому, чтобы в выполнении ответственных заданий я больше не участ­вовал.

Растерянный и напуганный, я тут же передал весь раз­говор с Минуткой командиру полка и начальнику штаба. Они сказали, что все будет в порядке и особисты оста­вят меня в покое.

Действительно, майор Минутка меня больше не вы­зывал, но при случайных встречах был неприветлив и всегда подчеркивал свою неприязнь ко мне. Честно говоря, я отвечал тем же. Конечно, строго в пределах субординации.

Пятка моя благодаря стараниям полковых врачей бы­стро зажила, и вскоре я уже смог принять участие в операции.

На левом фланге обороны дивизии в руках немцев находилась сопка, похожая очертаниями на огромную спящую утку. С этой высоты гитлеровцы отлично про­сматривали ближние тылы дивизии и точным огнем при­чиняли немало хлопот и бед снабженцам, обозам и ре­зервным подразделениям. Командование приняло реше­ние выбить немцев с высоты Утка.

Разведке нашего полка было приказано изучить под­ходы к высоте, снять минные поля, определить огневые

у)

точки и средства противника. Каждую ночь в полном составе наш взвод выходил за передний край и устраи­вал перед Уткой «концерты», стремясь вызвать на сеЬя огонь и засечь пулеметные гнезда гитлеровцев. Это нам

удалось. „ –

Утка далеко вклинилась в линию нашей обороны, и все подходы к высоте были густо заминированы. Каж­дую ночь мы снимали сотни мин и каждую ночь находи­ли новые поля этих опасных «игрушек».