Иван-чай: Роман-дилогия. Ухтинская прорва

Шест не выдержал. Хозяин не успел моргнуть, как обломок вынырнул в десяти саженях, за гривой порога, а в руках осталась ненужная сосновая коротышка. Гарин схватил весло. В то же мгновение стряслось непредвиденное.

Струя ударила в лопасть весла и сбила его в сторону. Гарин подумал, что весло не достало дна, и, оступившись, полетел за борт. В глаза, уши, нос хлестанула вода, весь мир остался где-то выше, и Гарин слышал, как в темной глубине катятся тяжелые осклизлые валуны…

— Что за напасть? Куда же она могла деваться?

Григорий Запорожцев стоял у запертой двери в комнату

Ирины и дергал за медную ручку.

Сегодня ночью он возвратился из Вологды, исправно выполнив задание патрона. Предчувствуя новое поручение, связанное, может быть, с длительной поездкой, пытался увидеть Ирину. Но ее почему-то не оказалось дома. И теперь нет. Запорожцев бесцельно потоптался у знакомого порога и решил явиться к хозяину. Но Трейлинга тоже не было. На железной скобе его двери висел крепкий замок с блестящими заклепками нездешней работы.

Григорий собрался уже возвращаться к себе, когда заметил в дальнем, сумрачном углу коридора сутулую фигуру Сямтомова. Старец молча наблюдал за ним внимательными, холодными глазами, точно ночной сыч, ждущий добычи.

— Куда девал постояльца? — холодно спросил Григорий, сразу и без видимой причины возненавидев хищного крючконосого купца.

— Они на лодке кататься изволят… К вечеру, надо полагать, прибудут восвояси…

— Значит, никого нет? А за кем же ты шпионишь тут, старый?

Сямтомов перекрестился.

— Господь с тобой! Потолок, слышь, в прошлую грозу протекать стал, то-то я и поднялся наверх — посмотреть, в каком месте крышу латать…

Запорожцев погрозил пальцем и, ничего не ответив, ушел к себе. Делать было нечего. Присел у окна.

Затихающий городишко, околдованный немеркнущей белой ночью, навевал сонную одурь. Теплая испарина, поднимавшаяся от влажной земли, вскоре обволокла улицу, размыла очертания домов и деревьев. Было невероятно скучно глядеть со второго этажа на это серое, спящее царство…

Он собрался уже захлопнуть окно, когда услышал внизу, на спуске, воркующий и беспечный смех женщины, заставивший его вскочить на ноги, высунуться через подоконник.

От Сысолы по дощатому тротуару поднимались две фигуры. Он узнал их. Фон Трейлинг держал на плече весла, а Ирина семенила чуть впереди, то и дело заливаясь хмельным, развязным смехом…

Мысли, воспоминания вдруг заметались в голове: Ирина, Трейлинг, устюгский антрепренер, десятки исполненных ролей на подмостках и эта, последняя — глупейшая роль обманутого любовника, которому предпочли вдруг облысевшего, грузного дельца.

Сомнения быть не могло. Он слышал, как они неторопливо поднялись по лестнице и вслед за тем отрывисто хлопнула запираемая изнутри дверь ее комнаты.

Через полчаса Трейлинг прошел к себе. Григорий хотел было явиться к нему немедленно, но потом передумал и, быстро раздевшись, лег в постель. До вторых петухов проворочался под одеялом, до зари не мог отделаться от возмущающей и пошлой яви…

«Бросить все к дьяволу, самому попробовать силы на Ухте? — было первой его мыслью утром, — Уехать немедленно в тайгу, чтобы не встречаться ни с хозяином, ни с этой дрянной девкой?..»

Но вспышка обиды и ревности тут же погасла, раздавленная множеством здравых доводов. Что случилось с Ириной? Неужели она ничего не ценит в жизни, кроме вина и денег? Или ему приснилась вчера эта мутная ночь и два силуэта под стеной дома — неожиданное разоблачение измены?

Что касается деловой стороны, то самостоятельное участие в ухтинской игре не могло принести успеха. Григорий уже имел возможность убедиться, какие подводные камни ожидали одиночек. Он чувствовал, что за кулисами шла большая игра и его патрон, несомненно, располагал в ней козырными картами… Стало быть, следовало служить Трейлингу до тех пор, пока прояснившиеся обстоятельства не позволят сделать самостоятельный ход наверняка и на хорошую ставку. Иначе ожидал неминуемый провал.

Григорий привел себя в порядок и пошел к хозяину.

В комнате было густо накурено, на столе в беспорядке стояли неубранные бутылки, грязные тарелки с остатками закусок.

Когда Григорий вошел в комнату, ему показалось, что хозяин не обратил на него внимания. Затем поднялся с кушетки, распахнул форточку. Постояв у окна, Трейлинг обернулся наконец к вошедшему и протянул руку.

Григорий доложил о своих делах в Вологде.

— Да, поручение вами выполнено недурно… Но, к сожалению, наши надежды не оправдались, — сказал Трейлинг. — Ухтинские столбопромышленники оказались либо довольно тертыми, либо просто глухи к прессе. Придется теперь, как говорится по-русски, брать быка за рога. Так или иначе, но большая половина нефтяных участков должна быть нами вырвана у них хотя бы с руками. Сорокин пишет, что он перекупил пока не более десятка заявок. Мало! Вам предстоит теперь снова пуститься в путь…

«Еще бы!» — злобно усмехнулся Григорий.

— Да, но теперь уже прямо на Ухту! Вы будете располагать средствами и рабочими. Нужно спутать все карты противника, повлиять на него психически.