Иван-Дурак

– Да она права была, что ушла, бедняжка. Ну как с таким жить? Я ведь выпиваю, я ведь не стремлюсь ни к чему, я ведь и в самом деле доволен тем, что имею, а она… она пилила меня, требовала, чтобы я денег больше зарабатывал, хотела, чтобы я в доме ремонт сделал, чтобы машину новую купил, нарядов ей хотелось, детей опять же одевать надо, кормить, в отпуск ей хотелось. Скандалили постоянно. Она пилит, я – пью. Я пью, она – пилит. Замкнутый круг. Вот так-то, друг. Такая жизнь. – Гришка хлебнул еще виски. – А год назад после очередного скандала собрала она вещички, детей забрала и ушла. Все, нету больше у меня Леночки. Ушла она, ушла.

– А она к родителям ушла?

– К родителям! Ха! Как бы не так! К мужику она ушла, сука! О детях даже и не подумала! Сережка школу заканчивает, ответственный момент в жизни, а мамка фьють, мужа родного бросила и к хахалю своему ускакала. Сука! Сука! – Гришка ударил своим кулачищем по столу, стаканы с бутылкой подпрыгнули и жалобно звякнули. – А чем он лучше меня, чем? Ну, богатый он, на джипе ездит, хоромы у него огромные, ну три магазина у него и еще автомастерская, но разве ж это в человеке главное? Главное же, что у него внутри. Как не понимает, что мы созданы друг для друга? Я ж ради нее… Я ж из-за нее… Да я из-за нее институт профукал. Я ж поступил на исторический, а она даже на филфак не прошла. И я же ради нее, чтобы с ней быть, не поехал никуда, остался в этом мерзком городишке. Ты же знаешь, как я его ненавижу. В электрики пошел. Поначалу-то вообще по столбам лазил, потом только в ЖЭК устроился. И девки за мной бегали покрасивее Ленки, да и поумнее, а я ей даже не изменил ни разу, идиот. Да что там, я даже на сторону ни разу не посмотрел. Это ведь, знаешь, что было… Ты меня прости, что я увел ее у тебя, но ты ведь теперь уже понимаешь, что не твоя это женщина, не тебе она предназначена была. У нас ведь, как это у Аристотеля? У нас ведь это и агапе, и мания. Все сразу. Вроде бы и не бывает так, а вот бывает.

– Так, стоп, что такое агапе? – поинтересовался захмелевший Иван.

– Эх, темный ты человек! Агапе – это жертвенная любовь. Когда для любимого человека и звезду с неба, и в огонь за него, и в воду, и все для него, и все ради него. Про себя и не помнишь, все для любимого. Для единственного. Любил ты так кого-нибудь? Любил?

– Нет, – ответил Иван, скорее, чтобы успокоить несчастного друга, а потом задумался и понял, что ведь, действительно, никого так не любил. А главное, никого не любил так долго.

– То-то и оно, что не любил. Это ведь мало кому дано. Да про нашу любовь роман писать можно. А то ведь про Ромео и Джульетту написали, а про Гришку и Ленку нет, а Гришка-то с Ленкой без малого двадцать два года вместе, а кто их знает, Ромео с Джульеттой, может, они через три года совместной жизни возненавидели бы друг друга, если бы живы были? Кто их знает? Скорее всего, так и было бы.

– Но послушай, если ты так ее любил, если это было агапе, почему ты не слушал ее, почему не пошел учиться заочно, почему не осваивал другие профессии, почему не пробовал зарабатывать больше денег?

– Дурак, дурак, – промямлил Гришка меланхолично, – вот если бы в нее стреляли, я бы ее своим телом прикрыл не задумываясь, а работу искать… нет, на это я оказался не способен. Что-то такое во мне сломалось тем летом, когда я поступил в университет, а учиться не поехал. Решил тогда поставить крест на своей карьере ради любви. Это же был шанс – вырваться из этого города. Я вырвался уже почти. Я надеялся, что Ленка тоже поступит, а она… а она не добрала один балл! Нет, ну ты задумайся, чертова оценка, всего один балл, который разрушил всю мою жизнь! Она тогда сказала: ты можешь ехать учиться. А я спросил: а как ты тут без меня? А она и говорит: нормально, потоскую-потоскую и другого найду. Я не пропаду, можешь не беспокоиться. А я же тогда с ума по ней сходил, ни одного дня без нее прожить не мог, вот и не поехал никуда. А она, сука, сбежала от меня, предала, растоптала. Вот скажи мне, Ванька, скажи, ради чего я тогда собой пожертвовал? Ради чего? – он снова ударил кулаком по столу. – Ради чего? Ради того, чтобы сидеть тут на кухне одному, пить горькую, проклинать ее, судьбу, себя? Скажи мне, Ванька, что за подлая штука жизнь? Почему она забирает то, что было для тебя всего дороже?

– Гриша, ну если Ленке плохо с тобой было, она ведь имела право изменить свою жизнь? Она ведь не твоя наложница, не рабыня, она вполне могла уйти, если с тобой ей было невыносимо.

– Ты эту суку еще защищать будешь? – взревел Гришка. Ивану снова стало страшновато.

– Нет. Ленка действительно сука. Я еще помню, как она меня кинула, точно также как и тебя сейчас. Форменная сука!

– Не смей, сволочь, оскорблять женщину, которую я боготворю! – снова взревел Гришка. – Она святая, слышишь? Она великомученица! Столько лет терпеть такого, как я! Еще раз ее оскорбишь, я за себя не ручаюсь, слышишь?