Иван Ефремов. Издание 2-е, дополненное

Спартак Ахметов, геолог, поэт, писатель-фантаст, записал впечатления о последней встрече с Иваном Антоновичем – 4 октября 1972 года, в день запуска первого искусственного спутника Земли, когда вся страна отмечала пятнадцатилетие космической эры. Рассказ «Последний день» вошёл в неопубликованный роман «Чёрный шар».

«К Таисии Иосифовне Ефремовой я стараюсь ездить на трамвае, чтобы не подходить к дому со стороны Ленинского проспекта. Изредка забываюсь, сажусь в троллейбус, и тогда приходится сходить перед универмагом «Москва». Едва ноги касаются жёсткого тротуара, как я снова попадаю в то равнодушно-серое утро, придавленное свинцовыми облаками. Даже осенние листья клёнов кажутся пепельными, даже лёгкие фигурки берёз имеют мышиный оттенок.

Весь мир стал серым и тусклым.

И я бегу наискосок через улицу Губкина, продираюсь сквозь серые кусты, оскальзываясь, огибаю углы дома. Воздух обжигает легкие, сердце гонит по телу расплавленный свинец, тяжелеют ноги. Бегу изо всей мочи, но все-таки не успеваю. Дверь квартиры Ефремовых уже страшно распахнута, в кабинете сидят и стоят люди с исковерканными лицами, на полу валяются обрезки бумаги и кислородные подушки. Взвизгивает телефон. Кто-то берет трубку: «Да, правда… Сегодня утром…»

В спальной комнате мебель вжалась в углы. Необыкновенно длинная постель протянулась от стены до стеллажей, разделив мир пополам, и на ней лицом в зенит лежит Иван Антонович, кривя губы в едва заметной усмешке. Будто спрашивает: «К-как я вас разыграл?..»

Он лежит и улыбается…

…Часть отпуска с женой и сыном я провел в Феодосии. В Москву мы вернулись первого октября. Могли бы задержаться еще на неделю, но у сына случился приступ астмы, и врачи посоветовали быстрей уезжать от моря. В Москве я сразу позвонил Ефремову. Иван Антонович был весел, мало заикался, сказал, что они с Таисией Иосифовной только вчера вернулись из Перхушково, где провели лето.

– Не слишком мучились от жары? – спросил я.

– Ничего, выдюжил… Таисии Иосифовне пришлось со мной повозиться. Что же вы нас на даче не навестили?

– Наш институт колхозу помогал. Сенокос, уборка зерна… Потом торфяники загорелись, от них – лес. Почти все мужчины были брошены на борьбу с пожарами. А потом мы с Галей и Камиллом поехали в Феодосию.

– Что вы говорите?! И в Коктебеле были?

– Конечно! У волошинского дома гуляли! – похвастался я.

– К Марии Степановне не заходили? Впрочем, об этом при встрече. Как здоровье Галины Леонидовны и Камилла?

– Сынок малость приболел… А с Галей – что сделается? Она всегда здорова.

– Как вы выражаетесь… Иметь такую жену – всё равно, что выиграть миллион рублей.

– Да я знаю, Иван Антонович. Просто шучу так, ну – острю вроде.

– Ладно оправдываться! Небось прийти хотите?

– Если можно…

– Сейчас мы с женой заняты подготовкой собрания сочинений. А вот среда – свободна.

– Как обычно, вечером?

– Ну да. С трёх до шести моя жена заставляет меня отдыхать.

И после двадцати лет совместной жизни он со вкусом говорил: “Мы с женой, моя жена…”

Два дня пролетели. Четвёртого октября мы поехали к Ефремовым.

Стояла блистательная осень 1972 года. После невыносимо жаркого – с дымовой завесой лесных пожаров – лета наступили ясные тёплые дни. Дожди почти не тревожили, листья на деревьях и под ногами пересохли. На Ленинском проспекте пылала красно-жёлтая часть спектра, осень от этого казалась еще теплей. А когда троллейбус утыкался в запретные огни светофоров, можно было уловить шуршание опавших листьев под ногами пешеходов.

Ровно в шесть мы стояли у дверей квартиры № 40. Собрались с духом, четырежды прижали чёрную кнопку звонка. Навстречу улыбнулась маленькая Таисия Иосифовна с ножницами в руке. Я вручил ей букет, оправленный в жаркие листья клена:

– Вам.

– Какие чудесные астры! – восхитилась она. – Сейчас поставлю в вазу… Проходите, пожалуйста, не обращайте на меня внимания – кончаю расклейку.

– Как Иван Антонович? – шёпотом справилась Галя.

– Хорошо… Можете сидеть допоздна, только не слишком его волнуйте. Волчек, это Галочка и Спартак Фатыхович.

Волчек, он же Иван Антонович Ефремов, доктор биологических наук, профессор, лауреат Государственной премии, основатель новой науки – тафономии и автор романа “Туманность Андромеды”, стоял у входа в кабинет, заполняя собой дверной проём. Он громаден и массивен, словно броненосец. Из глаз, как из прожекторов, исходят столбы голубого света.

У дверей квартиры Ефремовых мы всегда робели и напрягались. И зря – нас встречал не корифей всех наук, а добродушный мужик Иван, интеллектуал Иван Антонович, с которым равно можно пойти на медведя, посмаковать тонкости стихов Бунина или Волошина. А ещё он так мило заикался. А ещё он мог выхватить воображаемый кольт и п-пристрелить незадачливого спорщика – из жалости. А ещё он мог вот так сильно и мягко утопить в общем-то немалую мою кисть в своей огромной ладони.