Иван Ефремов. Издание 2-е, дополненное

Нас усадили на диван под паруса чайного клипера на большой фотографии. Рядом, на низеньком столике, заваленном бумагами, стояла пишущая машинка с латинским шрифтом (“Пишу письмо одному американскому учёному”, – объяснил Ефремов). На другом столе – громадном, с множеством отделений, ящичков, шкафчиков и застеклённых плоскостей – помещалась другая машинка. Таисия Иосифовна прошла к ней и принялась что-то печатать.

– Собрание сочинений на полном ходу, – сказал я, оглядывая две стенки стеллажей с книгами.

– Да, пока всё слава богу, – Ефремов улыбнулся. – Мой курносый секретарь заканчивает подготовку третьего тома.

– А в каком издательстве выйдет собрание?

– Как обычно – в “Молодой гвардии”.

– Вы говорили, что всего будет шесть томов…

– Нет, остановились на пяти. Это даже лучше. Издание шести томов растянулось бы на три года, а так – только два. Больше шансов дожить.

– Иван Антонович, я недавно познакомился с одним врачом-кардиологом. Очень дельный специалист. Он ваш страстный почитатель и хочет быть полезным.

– У меня на каждую болезнь сердца по врачу. – Смеётся Ефремов очень красиво, голубые зайчики прыгают в глазах. – Несколько профессионалов. Но всё-таки они не стоят единственного ангела-хранителя. – Он посмотрел на жену.

– А как сейчас?

– Живу и прислушиваюсь. Иногда ночью просыпаюсь оттого, что сердце остановилось. Как будто завод кончился. Жду – пойдет, не пойдет? Оно шевельнётся и опять застучит. С-слава богу, пронесло! Я похож на броненосец с пробоиной под ватерлинией. Судно ещё на плаву, но машинное отделение заполняет вода…

Таисия Иосифовна подняла очень деловые глаза, поправила прядку волос на лбу.

– Извините, я вас прерву, – и, обращаясь к мужу: – Ты не сказал – соглашаешься ли со снятием фразы об олигархическом социализме китайцев?

Густые фигурные брови Ефремова поползли вверх, глаза сощурились, вокруг рта собрались лукавые морщинки,

– Г-г-г…

– Сейчас ведь пакостишку скажет, – улыбнулась Ефремова.

– Г-господь с ними, – махнул рукой Иван Антонович. – Пусть виляют. Выкинули не так уж много. Я считаю, мы обошлись малой кровью.

– Тогда я кончила. Только страницы перенумеровать.

– А что вошло в остальные тома? – спросила Галя.

– В двух первых – рассказы, четвёртый том – “Дорога ветров” и “Туманность Андромеды”, пятый – “Лезвие бритвы”.

Пока Таисия Иосифовна горделиво загибала пальцы, я вспомнил, как Иван Антонович рассказывал о своей писательской работе. ‹…›

– Жалко, экземпляра «Дороги ветров» не нашли, – пожаловался Иван Антонович. – Перепечатывать долго, а для расклейки нужны две одинаковые книги.

Настала минута моего торжества. Я вытащил из портфеля томик с летящими оленями на сером переплёте:

– Вот! Достал по случаю.

– Вы – колдун! – ахнула Таисия Иосифовна.

– Не колдун, – весело возразил Иван Антонович, – а отец родной и благодетель. Теперь я ваш должник.

– Рассчитаетесь подпиской на собрание, – корыстно сказал я. – Из авторских экземпляров.

– К-какие авторские экземпляры? – сердито сдвинул брови Иван Антонович. – У нас их не бывает. Это один из видов хамства при реализации авторских прав! Себе бы достать парочку для будущих переизданий… Вы “Таис Афинскую” читаете?

– Конечно, – встрепенулась Галя. – Все номера “Молодой гвардии” собираем – для переплёта.

– 3-заметили, что в восьмом номере был перерыв?

– И очень испугались. Думали – запретили “Таис”, как это часто бывает… А что – в “сферах” не понравилось любование женским телом?

– Нет, всё проще. Надо было напечатать какого-то прозаика, вхожего в эти “сферы”. Вот меня и потеснили, не предупредив…

– Жалко, в собрание “Таис” не войдёт.

– Хоть бы отдельной книгой издать! Но за это ещё надо бороться. Не говоря уже о так называемом редактировании… Сколько напортили! И то им слишком откровенно, и это чересчур соблазнительно. Почти все любовные сцены испохабили… Например, у меня герой целует возлюбленную в ложбинку между грудей. Вымарали, оставили абстрактный поцелуй.

– Им и воздушного много! – неприлично смеялся я.

– Видимо, редактору всё человеческое чуждо, – вставила Таисия Иосифовна.

Тут я не выдержал и сострил в том смысле, что раньше мужчины были – у-у-у! – сперматозавры, а теперь так себе – Импо-70. От могучего хохота Ефремова задребезжали стекла в стеллажах, испуганно глянула антилопа с картины, а чайный клипер понёсся так резво, будто в его паруса ударил шквал. Таисия Иосифовна встревоженно подошла к мужу и коснулась его плеча:

– Так нельзя.

– Ладно, не б-буду. – Ефремов понемногу успокоился, одёрнул просторный домашний костюм, поправил галстук. – Ну и как вам “Таис Афинская”?

– Роман о женщине, написанный рыцарем!

– Жалко, в собрание “Таис” не войдёт, – сказал я.

– Сперва надо отдельной книгой издать. Кстати, о настоящих женщинах… Расскажите, как вы были в Коктебеле.

– Мы на теплоходе туда поехали, – начал я. – Камилла, конечно, укачало. Пришлось остаться. Вот и погуляли около Волошина…

– А в дом зашли?

– Нет…

– И Марию Степановну не видели?

– На балконе сидела очень старая женщина – наверное, она.

– Надо было зайти, передать от нас привет. Вас бы и ночевать оставили, и показали бы всё.