Иван IV Грозный: Царь-сирота

Весь удачный эксперимент с «буферным королевством» рухнет.

В 1572 году польский трон опустел: умер Сигизмунд II Август, давний противник Ивана IV. Упорство польского короля в военных предприятиях против Московского государства подпитывалось царской «вежливостью». Среди прочего Иван Грозный в переписке удостоил его язвительного укора за бездетность: «Вот умрешь ты, от тебя и поминка не останется». Теперь Польско-Литовское государство ослабело, лишившись государя и встав перед необходимостью пройти полосу долгих выборов нового короля.

У Ивана IV вроде бы появилась возможность не только выйти из тяжелой войны, но даже занять престол соседнего королевства. Царя поддерживала сильная партия сторонников. Но он не желал приспособиться к обычаям Польско-Литовского государства, где король был, в сущности, пожизненным президентом и где за трон следовало бороться так же, как сейчас борются на выборах за президентское кресло. Сама идея соревнования за власть правителя вызывала у Ивана Васильевича отторжение. Для православного государя такое было немыслимым делом. Поэтому он даже не стал отправлять посольство с официальными предложениями. Всё, что Иван IV счел необходимым сделать, — выступить с цветистой «предвыборной» речью перед гонцом из Польши и послать несколько писем…

Этой риторики для успеха, конечно же, не хватило.

В результате королевские выборы Иван Васильевич проиграл. Война продолжилась. Через несколько лет польский престол займет один из самых воинственных полководцев того времени — Стефан Баторий. Он станет еще более непримиримым врагом России, чем старый король Сигизмунд II Август.

Но тяжелее всего продвигались переговоры со Шведской короной. Тому было несколько причин.

Во-первых, Швеция боролась с Россией не только за города и области прибалтийской Ливонии, она ставила целью отторгнуть земли, которые давно принадлежали Московскому государству.

Во-вторых, Швеция сравнительно недавно освободилась от власти Дании. Поэтому в России Данию считали настоящим королевством, а Швецию — чем-то вроде мятежной провинции. Ее представителей долгое время даже не допускали к царю: официально их принимал наместник Новгородский. Много чести — разговаривать со шведами как с равными! Короли шведские из рода Ваза считались людьми незнатными. Это правда, они уступали в древности рода и московским царям, и датским королям. Однако постоянное напоминание об этом в дипломатическом ритуале давало повод для нескончаемой вражды.

Наконец, в-третьих, имелась и личная причина для жестокого конфликта между Иваном IV и Юханом III. Прежний король шведский Эрик XIV обещал русскому царю в жены родовитую аристократку Екатерину Ягеллонку, ставшую супругой Юхана III. То, что обещание не было выполнено, Иван Васильевич считал для себя бесчестьем. Впрочем, Юхан III тоже вел себя отнюдь не как агнец. Русских послов, оказавшихся на территории Швеции, когда он взошел на престол, ограбили и унизили. С возмещением убытков король не торопился…

Царь не скрывал своего отношения к Юхану III. В переписке со Шведской короной Иван Васильевич щедро раздавал оплеухи: короля он именовал «безбожником», сравнивал с «гадом» (змеей), род его назвал «мужичьим». Одно из посланий Иван IV завершает следующим образом: «А если ты, раскрыв собачью пасть, захочешь лаять для забавы, — так то твой холопский обычай: тебе это честь, а нам, великим государям, и сноситься с тобой — бесчестие, а лай тебе писать — и того хуже, а перелаиваться с тобой — горше того не бывает на этом свете, а если хочешь перелаиваться, так ты найди себе такого же холопа, какой ты сам холоп, да с ним и перелаивайся. Отныне, сколько ты ни напишешь лая, мы тебе никакого ответа давать не будем».

Разумеется, Юхан III остается смертельным врагом Московского царства вплоть до последних лет Ливонской войны. А окончил боевые действия шведский монарх «мужичьего рода», отторгнув от России обширные земли.

Историк Роберт Юрьевич Виппер дает точную характеристику стилю Грозного-дипломата: он «…любил выступать лично в дипломатических переговорах, давать иностранным послам длинные аудиенции, засыпать их учеными ссылками, завязывать с ними споры, задавать им трудные или неожиданные вопросы; он чувствовал себя в таких случаях настоящим артистом… В политическом таланте Грозного замечаются, однако, те самые шероховатости и излишества и в его литературной манере, в развлечениях его повседневной жизни. Неуравновешенная натура легко увлекает его к резкостям, к заносчивости».