Иван IV Грозный: Царь-сирота

Штаден, участник событий, сообщает: «Мы захватили в плен главного военачальника крымского царя Дивей-мурзу и Хаз-Булата. Но никто не знал их языка. Мы [думали], что это был какой-нибудь мелкий мурза. На другой день в плен был взят татарин, бывший слуга Дивей-мурзы. Его спросили — как долго простоит [крымский] царь? Татарин отвечал: что же вы спрашиваете об этом меня! Спросите моего господина Дивей-мурзу, которого вы вчера захватили. Тогда было приказано всем привести своих полоняников. Татарин указал на Дивей-мурзу и сказал: «Вот он — Дивей-мурза!» Когда спросили Дивей-мурзу: «Ты ли Дивей-мурза?» — тот отвечал: «Нет! Я мурза невеликий!» И вскоре Дивей-мурза дерзко и нахально сказал князю Михаилу Воротынскому и всем воеводам: «Эх вы, мужичье! как вы, жалкие, осмелились тягаться с вашим господином, с крымским царем!» Они отвечали: «Ты [сам] в плену, а еще грозишься». На это Дивей-мурза возразил: «Если бы крымский царь был взят в полон вместо меня, я освободил бы его, а [вас], мужиков, всех согнал бы полоняниками в Крым!» Воеводы спросили: «Как бы ты это сделал?» Дивей-мурза отвечал: «Я выморил бы вас голодом в вашем гуляй-городе в 5–6 дней». Ибо он хорошо знал, что русские забивали и ели своих лошадей, на которых они должны выезжать против врага. Русские пали тогда духом».

Но, видимо, ратникам Воротынского и Хворостинина хватило веры, чувства долга и твердости воли не отступить, хотя бы и перед лицом этой грозной опасности.

Последнюю попытку штурмовать «гуляй-город» крым-цы совершили 2 августа. Татары шли вперед с отчаянной храбростью, не боясь потерь и упорно преодолевая огневой шквал со стороны русских полков. Смельчаки прыгали на деревянные щиты, пытаясь повалить их, забраться внутрь, открыть дорогу для стремительной конной атаки. Бойцы Хворостинина во множестве отсекали им руки саблями и топорами. Обрубки падали на землю, под телеги. Татары из луков расстреливали амбразуры, выбивая русских пушкарей. Бой шел с невиданным ожесточением. Упорная оборона «гуляй-города» раз за разом приносила русским успех.

Крымцы использовали все резервы и уже не видели того, что происходит вокруг них. Они полностью вовлеклись в многочасовой штурм русской позиции. Между тем Воротынский повел большой отряд русской конницы в глубокий обход. Девлет-Гирей не заметил его маневра. Воротынский по низине зашел хану в тыл.

Пока совершался этот маневр, остатки русской пехоты под командой князя Хворостинина продолжали сдерживать натиск атакующих в «гуляй-городе». Князь действовал так, как действовал бы на его месте Воротынский…

Вечером, когда напор крымцев ослаб, Хворостинин открыл бешеный огонь из всех орудий и пошел на вылазку с отрядом немецких наемников. Тогда же Воротынский стремительно атаковал ханское воинство там, где его не ждали. Он действовал так, как на его месте действовал бы Хворостинин…

Хорошо рассчитанный удар с двух сторон ошеломил крымцев и отнял у них инициативу. Они бежали, оставив мысль о взятии «гуляй-города».

В страшной сече легли родичи Девлет-Гирея, нашли свою смерть многие мурзы и прочая татарская знать.

Девлет-Гирей оказался на перепутье. С одной стороны, он все еще был силен и мог продолжать военные действия. С другой стороны, большие потери и неудачи подорвали боевой дух его войска.

Русская военная хитрость окончательно повернула ход операции к поражению татар. Безвестный дворянин вызвался на роль фальшивого «гонца». Татары схватили его с ложными бумагами «из Москвы». В грамотах говорилось: «Ждите подмоги. Из Новгорода идет большая рать». Гонца подвергли страшным пыткам, но он не выдал тайны. На самом деле никакими резервами русская сторона не располагала. Однако Девлет-Гирей этого мог и не знать. Хан, устрашенный, лишившийся задора, повелел орде отступать.

За год до того, после сожжения Москвы, Девлет-Гирей писал русскому царю, проявляя крайнее высокомерие: «…Ты не пришел и против нас не стал. Ты похваляешься, что, де, яз — Московский государь, и было бы в тебе срам и дородство, и ты бы пришел против нас и стоял!» И где была та сила и та гордость татарская в 1572 году, когда царские воеводы у Молодей резали крымскую рать? Пришлось гордому хану смириться с поражением.

Выставив заслон из трех тысяч конников, Девлет-Гирей устремился за Оку, домой. На «перелазе» также осталось еще две тысячи крымцев. Князь Воротынский, пребывавший в тревоге всю ночь, наутро 3 августа узнал об отступлении врага. Два неприятельских заслона были разбиты и большей частью уничтожены. Преследовать Девлет-Гирея за Окой Воротынский не решился. Сил у его армии не осталось: всякому напряжению есть предел.

Полки встали на свои прежние места. Они поредели. Но кто мог — все вышли на государеву службу. От Ивана IV из Новгорода вскоре прибыл Афанасий Нагой с наградным золотом. В качестве наградных «медалей» для командного состава в русской армии XVI века использовали золотые монеты иностранной чеканки. Их прикрепляли к головным уборам и носили с гордостью.

Тяжелая ратная страда закончилась. Девлет-Гирей более не смел вернуться на Русь.