Иван-царевич и C. Волк.Похищение Елены

Теперь он хотел, чтобы тот их предугадывал.
Верный предатель старался вовсю.
Он посчитал, сколько часовых остается на ночь на стенах и у ворот.
Он сообщил царю, где находятся слабые участки стены.
Он нарисовал план продуктовых складов, расположенных ближе всех к городской стене, когда случайно вспомнил, что по дороге его хозяину не пришлось пограбить
ни одну деревню, а прокормить такую громадную армию, как у него – не фунт изюму.
Он регулярно сообщал о потерях защитников города и повреждениях, понесенных стенами и башнями.
И теперь, решил он, его величество наверняка захочет узнать, что случилось с его ручной рептилией.
И, пожалуй, разгневается, если Букаха с ближайшей корреспонденцией не сообщит ему об этом.
С гневом грозного царя бывший воевода был знаком не понаслышке, и не хотел больше подавать для этого поводов, и поэтому сейчас, в теплой компании давно почивших перелетных и не слишком птиц он с комфортом и без пропуска въезжал на территорию дворца.
Однако, как очень скоро предстояло выяснить лукавому царедворцу, въехать на территорию дворца и свободно перемещаться по ней было две большие разницы.
Когда телега остановилась и хриплый возчик провозгласил: «Ну, наконец-то, прибыли», Букаха, бесцеремонно давя и толкая давших ему кров и транспорт свежемороженых попутчиков, вывернулся из-под рогожки и отправился в свободный поиск.
И тут же столкнулся нос к носу со своим бывшим подчиненным – старшим прапор-сержантом Панасом Семиручко.
Тот, уткнувшись носом-картошкой в длинный, усаженный кляксами пергаментный свиток и озабочено что-то вычисляя вполголоса, едва не сшиб с ног беглого воеводу, буркнул нечто, похожее то ли на «честь имею», то ли на «чего надо» и заспешил дальше. Но через несколько шагов, спохватившись, остановился, недоумевающе оглянулся, присел и заглянул под телеги и в открытые двери кухни – нет никого, показалось… – и снова уткнулся в цветущий чернильными звездочками пергамент и продолжил свой путь.
Букаха перевел рвущее легкие дыхание и, выбивая зубами «SOS», откинулся на гладкий мрамор облицовки за воняющими чем-то горько-кислым, составленными друг на друга бочками.
Нет…
Так дело не пойдет…
Планируя свой рейд на дворец, он, как видно, упустил из виду самое главное: свою необъятную, ушедшую из большого плюса в глубокий минус популярность.
Значит, надо дождаться, когда весь дворец уйдет спать, и тогда попытаться выбраться и осмотреть место предполагаемого падения Змея.
А также поискать, не выронил ли он при жесткой посадке десяток-другой рублей или серебряную ложку: хозяин его постоялого двора предоставлять в кредит свою протекающую крышу и так и не застекленное окно отказывался, не говоря уже о поджаренных на прогорклом масле котлетах из отрубей с требухой.
Значит, надо набраться терпения, затаиться и ждать своего часа, а пока можно без ущерба для конспирации выглянуть в щелку между двумя бочками и понаблюдать за происходящим: может, и от этого польза получится.
Сказано – сделано, и диссидент прильнул жадным глазом к щели.
Интересного, надо сказать, в районе кухонных дверей происходило не много.
Прошел мимо, не в ногу, но бодро целый отряд дворничих с метлами и малолетних тщедушных сторожей – видно, мужиков всех забрали в армию…
Кухонные служки притащили откуда-то с улицы и свалили рядом с Букахиными бочками гору пустых корзин, воняющих сырым мясом и потрохами – вроде, и не испорченное, зачем было выбрасывать?..
Пришли и остановились пред самым укрытием два человека, судя по крытым парчой шубам – бояре.