Иван Царевич и Волк, обожавший театр

Уже бежала, с факелами, мечами. А я с цепочкой на ноге.

– Открывай замок!

– Какой?!

– Зачарованный! Ты что, без ключа пришёл?

Иван взмахнул мечом, чтоб перерубить тонкую цепочку, но та словно не заметила удара. А волк уже разбегался, чтоб перепрыгнуть стену.

– Куда? – Заорал княжич и схватил волка за шкирку. – Ты мне клятву давал помогать!

– Какой помогать? – завизжал беглец, тыча лапой в охрану, – у них мечи! Меня ж поранят!

– Грызи цепочку!

– Чтоб зубы переломать?!

– Грызи, сказал, а то сейчас сам тебя загрызу!

Я посмотрела на парня с уважением. С виду дрыщ, а вон, одной рукой волка за шкирку держит. Волк принюхался к цепочке, подцепил осторожно зубами и перекусил. И цепочка сама расстегнулась и сползла с ноги. Я свободна… Просто не верится. Не было ни грома, ни молний. Лёгкий щелчок, и я обрела свободу.

Иван не стал ждать, пока девушка придёт в себя, схватил её в охапку, прыгнул на волка, и они все вместе устремились через стену в лес. Как можно дальше.

Они остановились не скоро и забрели так глубоко в чащу, что погони не опасались. Когда Иван и Жар-птица слезли с волка, тот покачнулся.

– В глазах темнеет, лапы трясутся – непослушными губами сказал он и рухнул на бок.

Девушка тут же подскочила к нему и начала его гладить и успокаивать. Иван тоже подбежал.

– Ты ранен? Тебя зацепили? – взволнованно спрашивал княжич. – Где болит? – Кто бы мог подумать, что за два дня Иван привязался к чудищу и беспокоится о нем.

– Нет, – сказала Жар-птица, продолжая гладить волка, – он просто чувствительный и очень испугался.

Вдвоём они развели костёр, нагрели воды, сделали успокаивающий чай и поили им волка. Часа через два, когда бедняга совсем успокоился и уснул, они вдвоём без сил уселись у костра.

***

Сил не было совсем, хотелось есть и пить, но внутри разгоралось такое счастье, что хотелось обнять весь мир! Я свободна!

– Спасибо, – я посмотрела на парня. Тот ответил мне доброй улыбкой, – я ведь и не надеялась сбежать. Думала, так и состарюсь за забором.

– Ты давно там сидишь?

– Я, честно, и не помню. Когда Жар-птица в силу входит, она память теряет. Говорят, что лет десять, а до этого у кузнеца жила. Но помню чётко я только последний год. – Я грустно вздохнула, хотя вздыхай не вздыхай, ничего не поделаешь.

– Тяжело тебе, наверное.

– Наверное. Меня, кстати, Анна зовут, но Кочубеев называл Аннушкой. А с чего ты меня спасать вздумал?

– Ну во-первых, я Иван, княжич Тривосьмого княжества. А шёл я к тебе за пером. Жениться хочу и суженой вручить в знак любви и верности.

Меня как пыльным мешком прибили. Нет, я понимаю, что рыцарь спасает принцессу из лап дракона и женится на ней только в сказках. Но я как-то уже, или ещё не уже. В общем, ощущения неприятные, как будто тебе показали торт, а потом сказали, что это не тебе.

– Подожди, ты Иван, младший сын?

– Ну да.

– Это который дурак?

– Я не дурак! – Вспыхнул княжич, – Это ты с Тридесятым царством перепутала.

– Точно, у вас вроде дурак средний!

– Ярослав не дурак! Он художник.

– А чего он всякие каляки-маляки рисует?

– Он так видит! Абстракционизм это.

– Аааа, – сочувственно протянула девушка, – не лечится, да?

– Это не болезнь!

– Ясно, не болезнь так не болезнь. – Девушка примирительно подняла руки, но по ехидному взгляду видно было, что не верит.

Иван надулся.

– Давай спать ложиться. Нам ещё добираться два дня.

Он лёг рядом с волком, а ей постелил рядом и жестом предложил лечь. На что Анна вспыхнула, отвернулась и гордо постелила себе плащ чуть подальше.

Жар-птица то засыпала, то просыпалась. Костёр погас, и без него согреться никак не выходило. Она тщетно пыталась найти где-то внутри у себя огонёк, она же Жар-птица в конце концов, но не выходило. Так и спала, свернувшись калачиком, пока кто-то не подхватил её на руки и не перенёс в тепло.

***

Проснулась Аня от того что ей было тяжело дышать. Открыв глаза, она сначала не поняла, где находится. Над головой небо, на животе здоровая волчья морда. События вечера пронеслись в голове, и она не удержала радостного крика.

– Ураааа! – Со всех сил закричала она.

И все вокруг пришло в движение. Волк подскочил, заозирался и бросился в кусты. Иван уронил котелок в костёр, пытался выхватить меч, поскользнулся и упал.

Аня испуганно сжалась и пискнула.

– Простите.

Завтрак прошёл в укоризненной тишине. Иван сварил мясную кашу, заварил трав, и даже волк уплетал всё так, что трещало за ушами. После еды мужчины подобрели и продолжили путь без неловкого молчания.

Аня старалась молчать, пока мужчины обсуждали…театр?

– Ecли paccyждaть лoгичecки, тo, c тoчки зpeния бaнaльнoй эpyдиции, в нaш cyгyбo кoммyнитaтивный вeк, в cилy paзвития кoнцeпции ниcyaзмa, кaждый индивидyyм нe мoжeт игнopиpoвaть тeндeнцию пapaдoкcaльныx эмoций и чyвcтвeнныx имитaций.

– Волк, ты не прав. В этой пьессе слишком много трагизма.

– C тoчки зpeния дeдyкции, индyкции и мoзгoвoй пpoдyкции ты нeкoмпeтeнтен в этoм вoпpoce, пocкoлькy кaждый пeccимиcтичecки нacтpoeнный индивидyyм кaтacтpoфичecки мoдифициpyeт aбcтpaкции peaльнoгo cyбъeктивизмa.