Иван Тургенев и евреи

30 марта 1859 г. (Спасское)

Мой дорогой друг,

Пишу вам это письмо для успокоения совести, чтобы не покраснеть до ушей, когда с вами увижусь (надеюсь, что буду иметь это удовольствие в мае месяце). Поистине, я был большой скотиной, не ответив вам уже давно на ваше любезное и хорошее письмо[533]. Я действительно собирался это сделать сто раз, – но что это доказывает? Это доказывает, к несчастью, только одно: мою позорную и подлую лень. NВ. Полюбуйтесь на мою дипломатию: я крепко бью себя кулаком, чтобы помешать вам дать мне щелчок. Как бы то ни было – зло совершено, – примите, пожалуйста, мое mea culpaа <лат., моя вина>. Вы понимаете, что с моей стороны было бы совершенно неловко отвечать на письмо, написанное 7 месяцев тому назад, – я имею в виду: отвечать по каждому вопросу. Поэтому скажу вам в немногих словах, что я провел лето и осень в деревне, гоняясь за дичью, работая понемногу, бездельничая; это последнее занятие мне в особенности отлично удавалось. У нас были прекрасные ночи, величественные, тихие и ясные – с большим хвостом кометы, сверкающим таинственно в небесах[534]. Наконец, пришла зима, и я поехал в Петербург; для начала проболел шесть недель, затем напечатал маленький роман[535], который вы, может быть, прочтете, затем метался в пустоте, затем познакомился со множеством очень интересных малороссов, собравшихся вокруг двух любезных женщин, затем они мне надоели, затем я покинул «Северную Пальмиру»[536] – и вот я в своем совином гнезде, пишу к вам, имея больше на один год, свалившийся бог знает как мне на плечи, больше морщин, больше седых волос, – впрочем – к счастью, у меня еще нет ничего меньше. Я в особенности хочу сказать, что нет ни малейшего меньше в моей дружбе к вам, – и прошу вас верить этому, несмотря на

мою неаккуратность. Назначаю вам свидание в Париже, чтобы вас в этом убедить[537] – разумеется, если вы этого желаете – а теперь изо всей силы жму вашу руку и остаюсь

весь ваш

И. Тургенев [ТУР-ПСП. Т. 4. С. 408].