Иван Тургенев и евреи

В марте 1886 года он был избран членом Берлинской Академии художеств, а в ноябре 1890 – выбран постоянным членом. В феврале 1888-го Антокольский был выбран в Membre associé [616] Парижской Академии. «И так, я теперь полноправный член здешнего Института; имею право заседать и подавать голос», – с радостью сообщает скульптор своему другу Стасову. Добавим некоторые подробности об этом почетном признании таланта Антокольского, цитируя одно из его писем: «Когда я пошел поблагодарить Бонна, как президента (на этот год он был выбран), то он ответил: “Вас выбрать было не трудно. Вашу работу все помнят, а потому вы были выбраны единогласно”. Ну, а кто хлопотал за меня в Берлине? Кто в Америке, где я состою почетным членом? Но насколько я придаю важное значение всем этим официальным успехам, может объяснить тот факт, что я четыре года не знал, что состою профессором нашей Академии художеств, и лишь только случайно узнал это» [КРИВДИНА-ТЫЧИНИН. С. 463].

В декабре 1891 года скульптор открыл в своей Парижской мастерской выставку, где представил зрителям свои новые работы. Стасову он сообщил: «Мой успех растет… Я в третий раз вынужден продлить выставку, несмотря на то, что время до и после Нового года крайне неудобное, что я живу очень далеко от центра… Не забудьте при этом, что я скульптор. Скульптура не в моде, ею мало интересуются, на выставках в скульптурном отделении почти всегда пусто; критики говорят о ней бегло…» [КРИВДИНА (II). С. 84].

В последнее годы жизни скульптора он много болел, заказов у него было мало, и он испытывал настолько серьезные финансовые трудности, что в 1901 году, после того как «заплатил долгов около 100.000 франков», вынужден был распродать свое собрание произведений искусства. По иронии судьбы двадцатью годами ранее тоже самое пришлось сделать и его другу Ивану Тургеневу.