Иван Васильевич – грозный царь всея Руси

В Везенберге гарнизон был гораздо больше — тысяча московских стрельцов. Мог держаться долго. Но это были уже не те отборные московские стрельцы, которые полегли при Молодях. Это были новобранцы. Они предпочли договориться и сдали город. За это им позволили уйти, но заставили оставить противнику и оружие, и все пожитки. С собой разрешили взять лишь иконы, да и то без окладов [707]. (Медные оклады, в отличие от самих икон, представляли для жадных шведов ценность.) Всего 3 года назад Россия торжествовала, а в 1580 г. опять балансировала на грани катастрофы. Куда склонится этот шаткий баланс, должен был решить следующий год.

Глава 31 Решающая битва

В сентябре 1580 г. Иван Васильевич вступил в брак. Одновременно женил сына Федора. Конечно же, мы опять сталкиваемся с обвинениями в несвоевременности такого шага «во дни горестые для России», легкомыслии, эгоизме [707]. Но отметим совпадение. В 1571–1572 г. бракосочетания Царя с отравленной Марфой Собакиной и Анной Колтовской тоже осуществлялись в критической ситуации для нашей страны. Случайно ли это? Разумеется, нет. Именно в труднейший момент, накануне решающей схватки это признавалось своевременным и необходимым. Государь показывал подданным, что твердо уповает на Бога, вверяет Ему себя и свою семью. В преддверии грядущих испытаний он старался укрепить династию новыми детьми на случай, если погибнет с двумя сыновьями.

Известно и обвинение, что брак, пятый или шестой, был незаконным, и царь вступил в него уже «без всякого церковного разрешения» [707], перестал обращать внимание на духовенство. Но это невозможно, ведь в XVI в. брак мог быть только церковным. Историк Б.Н. Флоря обратил внимание, что «в отношениях царя и Церкви не все обстояло именно так», приведя в доказательство записки иезуита Поссевино, посетившего Ивана Грозного в 1581–1582 г. Он упоминал о царском духовнике: «Хотя государь исповедуется ему в грехах, однако не принимает больше Причастия, так как по их законам не позволено вкушать Тела Христова тому, кто женат больше трех раз» [708]. То есть, духовенство этот вопрос рассматривало, и на царя была наложена епитимья. Значит, и разрешение Церкви на брак было дано!

В этой и некоторых других неясностях сыграло роль немаловажное обстоятельство. В официальном российском летописании существует обрыв. Известные списки Лицевого свода или Царственного летописца доведены только до 1567 г. В XVIII в. этот свод хранился в библиотеке Печатного двора, был разъят на отдельные тома, потом они каким-то образом оказались во владении частных лиц. Предполагают, что часть Царственного летописца, относящаяся к дальнейшему правлению Ивана Грозного, утрачена. И вот тут уже возникают подозрения, что утрачена она была совсем не случайно. Выпали как раз расследование измены Владимира Старицкого и новгородской верхушки, последующих заговоров. Что и дало возможность заполнять «пустоту» клеветой Курбского, иностранцев, оппозиционных частных летописцев.

Есть ли подтверждения, что царь все-таки получил благословение Церкви на свой брак в 1580 г.? Косвенное — есть. Оршанский староста Филон Кмита вел разведку через своих агентов в России, опрашивал пленных, перебежчиков. В августе 1580 г. он получил сообщения, что Иван Васильевич «приказал собраться владыкам, митрополиту со всей той земли, просил у них прощения, признаваясь в грехах своих и смиряясь перед Богом» [709]. Причины соборного покаяния государя были информаторам Кмиты неизвестны, и гадают, что Иван Грозный видел в поражениях кару Небесную за свои «злодеяния», спешил умилостивить Господа.

Да, Иван Васильевич не хуже, а лучше других знал, что он, как и все смертные, грешен. Знал и то, что за грехи царя может быть наказана вся земля. Каялся он всегда глубоко и искренне. Но в данном случае прослеживается и другая связь. В августе государь созывает Освященный Собор, просит прощения, «признаваясь в грехах своих» — так же, как в апреле 1572 г., когда он просил разрешения на брак с Колтовской. А в сентябре женится, и на него наложена епитимья, которую он строго исполняет. Следовательно, Церковь сочла причины весомыми и приняла грех на себя, соборное разрешение на брак он все-таки получил!

Но и условия военного времени наложили на это отпечаток. Государственных смотрин не проводилось. Невестой царь выбрал Марию Нагую, племянницу своего советника Афанасия Нагого. Сына Федора женил на племяннице и сестре других своих приближенных, Дмитрия и Бориса Годуновых. Свадебный чин сохранился, он показывает, что бракосочетание в Александровской Слободе было очень скромным, присутствовал только узкий круг родственников и близких царю людей [710].