Иван Васильевич – грозный царь всея Руси

Но Елена уже раскусила — это потенциальный соперник сына. А увеличив владения, он усилится. Она отказала, хотя и ссоры хотела избежать. Дала богатую компенсацию из наследства покойного мужа: золото, драгоценности, шубы, кони. Однако Андрей, видимо, понял подоплеку отказа. Оскорбился, демонстративно покинул Москву, уехав к себе в Старицу. Принялся распространять всевозможные сплетни в адрес Елены. Все это оставалось безнаказанным. Власть матери и ребенка была слишком хлипкой. Она не считала себя достаточно сильной, чтобы за оскорбления привлечь князя к ответственности.

Но государыня разобралась, что различные группировки знати соперничают между собой. Боярская дума была легитимным, признанным органом власти, в нее входило 20 вельмож. Выдвижение семерых из них в качестве регентов многие восприняли болезненно. Считали себя по знатности рода ничуть не ниже. Елена стала пользоваться этим, проводя через Думу собственные решения. Она нашла себе и персональную опору. Ею стал вовсе не дядя Михаил Глинский, которого она в своей жизни почти не знала (и о котором летописи не сохранили ни единого доброго слова). Мамка великого князя Аграфена Челяднина стала теперь «ближней боярыней» государыни, а ее опорой — брат Челядниной, Иван Федорович Телепнев-Оболенский по прозвищу Овчина. Конюший, боярин, любимец военных, безудержно храбрый и умелый командир.

Иностранные авторы, изменники типа Курбского и опирающиеся на них либеральные историки впоследствии постарались посильнее опорочить мать Ивана Грозного. Совершенно игнорируя реальные факты, на нее навешивали обвинения в преследовании и гибели «невиновных» Юрия Дмитровского и Андрея Старицкого. А уж любовная связь с Телепневым среди «преступлений» Елены заняла центральное место. Хотя в данном отношении не мешало бы внести определенность. Да, об отношениях Елены Васильевны и Телепнева ходили слухи. Он был любимцем правительницы. Но между терминами «любимец» и «любовник» — огромная разница. А доказательств их связи не было и нет. Зато имеются факты, противоречащие данной версии.

Ни один из источников, в том числе враждебных к правительнице, не упоминает, что она одаривала своего фаворита вотчинами, наградами, драгоценностями. Такого не было. В случае, если бы Телепнев стал «гражданским мужем» государыни, вторым человеком в стране, он смог бы претендовать на самые высокие назначения в войсках. Русская армия традиционно делилась на полки (корпуса) — Большой (главные силы), Правой руки, Левой руки, Передовой (авангард), Сторожевой (арьергард). В каждый полк назначались два воеводы, командир и его заместитель. Первый воевода Большого полка являлся главнокомандующим. Но Телепнев всегда возглавлял лишь Передовой полк. Уступал первенство более родовитым боярам, и «местничать» с ними, спорить о старшинстве никогда не пытался (хотя и сам был из Рюриковичей). Точно так же и в Боярской думе, имея высший чин конюшего, Телепнев никогда не метил на первое место, там заправляли Шуйские и Бельские.

Кстати, само отсутствие доказательств его любовных отношений с правительницей — тоже примечательный факт. Враги Елены Васильевны после переворота имели полную возможность получить их (например, показания слуг), обнародовать пошире. Но не получили и не обнародовали… Впрочем, если даже допустить, что между овдовевшей Еленой и Телепневым возникла любовь, ничего ужасающего в этом быть не могло. Красавице-государыне исполнилось лишь 27 лет. Иван Федорович тоже был молод, удалой рубака, рвавшийся самолично водить воинов в сечи, нестись в бешеные атаки. В такого и впрямь можно было влюбиться. Авторы XIX в. во главе с Карамзиным, вовсю возмущаясь «преступной связью», лицемерно умалчивали, что в их собственной среде амурные похождения были в порядке вещей. Но умалчивали и о том, что в XVI в. на Руси подобная связь не считалась «преступной».

Во многих европейских странах в ту пору действительно существовали законы, предусматривавшие за незаконное сожительство суровые кары вплоть до смертной казни. Но они почти никогда не исполнялись. В нашей стране было иначе, и Герберштейн отмечал: «У них нет законов для обуздания блуда, прелюбодеяния и других вопросов». Охрана нравственности оставалась в ведении Церкви, и как раз к вдовам, вдовцам отношение было довольно снисходительным. Общественная мораль смотрела на их грех сквозь пальцы, он влек церковное покаяние, но не очень строгое. Митрополит Даниил был жестким поборником православных канонов, но ни одного его конфликта с правительницей по поводу близости с Телепневым не зафиксировано. Значит, греха вообще не было или он был незначительным, и его отпустили.