«Ивановский миф» и литература

Война идет. Пусть даже пушки немы,
Пусть слышен свист синиц, а не свинца,
Пусть ветер голубей швыряет в небо,
Война идет,
Сражаются сердца.

Может быть, самое сильное стихотворение Серебрякова о фронтовиках — это «О, где мальчишкам мужества набраться?..» (1961). Здесь говорится о молодых ребятах, которые с именем Сталина поднимались в атаку и бросались на амбразуры:

Они о культе личности не знали,
Да и откуда знать они могли?
Им имя было словно знамя,
Они сквозь сто смертей его несли.
Так, может, зря?
А если б перестали
Солдаты верить в правду и в него?
Тогда б без этой веры даже Сталин
Не значил ровным счетом ничего.

Стихи эти не защищают пресловутый культ личности. Они предлагают задуматься над непростой правдой XX века, где так трагически переплетены сталинизм и бескорыстная любовь к Отечеству, истина и ложь.

Интересно, что Серебряков пришелся по душе многим поэтам-фронтовикам. Его любил Владимир Жуков. Ему посвятил стихотворение московский поэт-фронтовик Михаил Львов:

Есть ребята,
   с Майоровым Колею
     схожие,
(Хоть —
   в другое совсем
     поколение вхожие),
С ярославско-ивановской
   светлою кожею.
И — глаза его волжские
   в них
     будто ожили…
Тоже пишут стихи. Из Иванова — тоже.
И — как он — молодые
   иль даже моложе,
Чем тогда —
   в институтские годы
Майоров,
В пору наших
   прекрасных
     студенческих споров!
Хоть никто
   никогда
     не заменит мне Колю,
Хоть не сладит никто
   с этой памятью-болью,
Все же дорого мне
   это милое сходство,
И в душе —
   ощущение родства
     остается…

Этими стихами лишний раз утверждается место Г. Серебрякова в «ивановском мифе»: наследник поэтов фронтового поколения, воспринимающий Иваново как город, хранящий нетленные заветы революции.

И совсем не случайно поэтической эмблемой города (мы об этом уже говорили) стало именно стихотворение Серебрякова — «Иваново». Вот его начало.

Нет, не безродными Иванами
На белом свете мы живем…
Всегда я помню об Иванове,
Рабочем городе моем.
И снова мне ночами снится
Его неброская краса:
И небо в васильковом ситце,
Дымов фабричных паруса.
И Фрунзе бронзовый
   под сенью
Деревьев, что вокруг плывут.
Его до сей поры Арсений
Здесь по-домашнему зовут.
Мой город светит ровным светом,
Не господин, не исполин.
Мой город — родина Советов.
Такой на всю страну один…

Да, в этих стихах была риторика, которой пользовалась официальная пропаганда, воспитывая ивановцев в «правильном» духе. Но для самого поэта эти строки были выстраданным убеждением, которое было связано с узловыми моментами его поэтической биографии.

Иваново в художественном сознании Серебрякова — звено в его родословной. А начинается она с Палеха. Родители Геннадия Виктор Алексеевич и Клавдия Ивановна родились в деревне Смертино, в пяти верстах от известного села иконописцев. Дед был ковальщиком: расковывал золотые и серебряные пластинки в фольгу, которая шла на отделку икон. (Не отсюда ли и фамилия — Серебряков?) Палех притягивал Серебрякова с самого начала его творчества, и вехой в нем он считал поэму «Солнечные кони», законченную им в 1983 году. В этой поэтической хронике рассказывается о том, что мы уже знаем из произведений Е. Вихрева о Палехе. Но усилен момент, связанный, как говорил сам поэт, с показом, его пути в революцию:

Палех правду искал не в иконе.
Шел с такой же,
Как сам, голытьбой.
Революции красные кони
Над его пролетали судьбой…

Рядом с публицистическим истолкованием Палеха — фрагменты семейной хроники, где проявляются лучшие стороны лирического дарования Г. Серебрякова. Я имею в виду прежде всего его стихотворение «Богомаз», написанное в 1963 году и включенное в расширенном виде в поэму «Солнечные кони»: