«Ивановский миф» и литература

Скованность идеологическими догмами ощутима в стихотворном ответе Серебрякова Е. Евтушенко — автору стихотворения «Москва — Иваново» (1978). В первой главе уже говорилось, какой переполох вызвали эти стихи у ивановских властей. «Изобразить ивановцев в роли несчастных пассажиров „колбасного“ поезда? Представить славных ткачих Иванова в отчаянном виде, горько вопрошающих: „Мы за столько горьких лет // Заслужили жизнь хорошую? //Заслужили или нет“? Клевета!»

В стихотворении Г. Серебрякова «Иваново — Москва» поэт прибегает к поэтическому фельетону, создавая портрет ложных, по мнению автора, защитников текстильного края. Ивановцев «понять не дано»:

Тем, кто слишком собой озабочен,
Для которых
Как съемка в кино —
Пребывание в крае рабочем.

Кто привык снисхождение иметь

Ко всему, где бездумно кочует,
Кто Россию
Не прочь пожалеть,
Если тайную выгоду чует…

По мнению Г. Серебрякова, Евтушенко морально не состоятелен, и не ему писать об ивановцах. Писать о них имеет право он, Серебряков, потому что в свое время он «люто… в цехах уставал», потому что давно знает, что здесь «на сердце берут все заботы и беды России». Потому что давно понял: «не хлебом единым живем // В нашем ситцевом крае от века». Есть, конечно, и в ивановской жизни трудности, но на родине Первого Совета, как нигде, сознают: апельсинов и икры на всех не хватает. Тем более, что «на нашей общей планете где-то мыкают горе друзья, где-то пухнут от города дети».

Обком КПСС был доволен стихами Серебрякова. А простой ивановский люд аргументы автора стихов «Иваново-Москва» не принял, понимая, что скудная жизнь, заставляющая томиться в «колбасных» поездах, объясняется отнюдь не интернациональным долгом. Причины глубже. «Прогнило что-то в нашем государстве».

Ивановцы переписывали из журнала «Аврора» стихи Евтушенко[327], оставаясь равнодушными к стихам Серебрякова.

Г. Серебряков очень тяжело пережил «смену вех», происшедшую на стыке 80—90-х годов. Всю жизнь писавший стихи о несокрушимости советской России, он не мог принять перестройку. Поэтому и слышен в последних серебряковских стихах горький вздох:

Будто все лишились связи и родства,
Все порушилось, чем раньше были живы.
И летит по ветру броская листва,
Как зазывные и лживые призывы.

Позолота кое-где еще ярка,

Но вокруг уже дыханье обнищания.
И плывут над русским небом облака,
Как высокие, пустые обещанья.

Ему были ненавистны пришедшие на смену коммунистам «реформаторы». «Я, старичок, все сердце изорвал!» Это были последние слова Серебрякова, сказанные Виталию Сердюку во время их последней встречи.

Встреча происходила в поселке Семхоз, в нескольких километрах от Сергиева Посада, где в последние годы почти безвыездно жил Серебряков. Людей вокруг становилось все меньше. Зато все бездомные собаки поселка искали у него защиты. Одинокий, грустный, окруженный собаками, медленно идущий по тихой улице — таким видится друзьям Геннадий Викторович в конце его пути… Жизнь обнажалась в своей трагической непредсказуемости. Но сил на ее новое осмысление уже не было…

Лучшее, что было в творчестве Г. Серебрякова, останется в русской поэзии. И это лучшее неотделимо от «ивановского мифа». Доказательство тому — книга его избранных стихов и воспоминаний о нем «Между прошлыми будущим» (составитель В. Сердюк), выдержавшая уже два издания (1998, 2004).

***