«Ивановский миф» и литература

Обладая острым, оперативно-журналистским взглядом (многолетняя работа в газетах «Ленинец», «Рабочий край» не прошли даром), Сердюк стремился представить текущий миг современности как часть большой и славной ивановской истории. Во многих его очерково-публицистических произведениях ощутима установка на создание своеобразной летописи родного края. Показательно в этом плане художественно-документальное повествование «Репортаж о черном ветре и людском милосердии», где рассказывается смерче, пронесшемся летом 1984 году над ивановской землей. Основываясь на обширном фактографическом материале, писатель дает выразительный хроникальный срез одного из самых страшных событий в истории Иванова.

Потрясают рассказы очевидцев, особенно тех, кто был в тот день, 9 июня, совпавший с родительской субботой, на кладбище Балино, которое смерч избрал одним из своих эпицентров. Но главный акцент в произведении В. Сердюка поставлен на силе человеческой солидарности, выявленной в минуту опасности. «Да, — пишет автор „Репортажа“, — это был стихийный порыв человеколюбия. И слава богу, что чувство доброты, сопереживания не угасли в нашем народе. Слава богу, что сердца тысяч и тысяч людей не очерствели. Это событие напомнило мне, да и не только, думаю, мне о временах минувших». И далее рассказывается о помощи иваново-вознесенских рабочих бастующим рабочим Швеции и Норвегии в 1920 году, об открытии в Иванове в тридцатые годы интернационального детского дома, о 92-х тысячах эвакуированных в годы Великой Отечественной войны и т. д.

В. Сердюк всячески подчеркивает в своем творчестве 1970–1980 г.г. идейное единство прошлой и настоящей жизни ивановцев, и его проза в данном случае параллельна поэзии Г. Серебрякова. В художественно-документальных повестях об Алексее Лебедеве и Н. Майорове В. Сердюка привлекает гражданская определенность поэтов. Мысленно обращаясь к созданному им образу Н. Майорова, автор повести «Выше смерти» восклицал: «За твоей судьбой стоит судьба целого поколения, поколения, которое неразрывно с моим, с теми, которые идут следом, — судьба поколения, которое возводило леса новостроек на Амуре и Днепре, переустраивало родную свободную землю, — искало „крутых путей к последней высоте“. Ты был одним из трубачей его. А трубачи всегда впереди. И в дни мира, и — на войне». С таким героико-пафосным подходом к ивановской истории мы встречаемся и во многих других произведениях В. Сердюка.

Прорыв этой известной советской риторики содержался там, где писатель представлял неизвестные документы и свидетельства, давал слово самим героям своих повестей, включал воспоминания о них. Таким образом, возникал вроде бы боковой, но на самом деле очень важный сюжет: герои противоречили прямым публицистическим установкам писателя, вступали с ним в спор. И тот же Майоров с его тяготением, как следует из цитируемых Сердюком писем, к Гете и Хлебникову не совсем соответствует следующему авторскому выводу: «Его жизненная позиция была всегда определенна. Так и в стихах. Всегда знаешь, с кем он, против кого».

«Перестройка» стала для В. Сердюка тем временем, которое вывело его из равновесия и тем самым заострило его очерково-публицистическую манеру. Именно в 90-е годы он работает над своими лучшими книгами («Судьба писателя», «Без креста»), где запечатлено, как сказал бы А. И. Герцен, «кружение сердца» такого, казалось бы, определенного в идейном плане автора. Нужна была беда (вот он, горький парадокс русской жизни), чтобы писатель заговорил страстно и взволнованно о том, что мучает многих и чего нельзя понять, исходя из привычных советских представлений.

Крайне необходим стал Достоевский, русская философия серебряного века. И в свете новых представлений вдруг по-новому стала открываться сама история родного края. Через Нечаева (роман «Без креста»), феномен которого, оказывается, всегда жил в ивановцах. Жил, как душевная смута, реакция на то страшное, что творится вокруг.

Для автора романа «Без креста» чрезвычайно важна ивановская родословная Нечаева. В. Сердюк пишет о своем земляке, ивановском парне, который ни по рождению, ни по воспитанию не является выродком. «Злодей», «убийца» в глазах многих, герой романа В. Сердюка проходит мучительный круг страданий и кончает жизнь самоубийством в Петропавловской крепости, казня себя за связь с «бесовщиной». Историки, вероятно, могут оспорить это предположение, напомнив, что, согласно документам, «реальный» Нечаев умер от водянки, но художественная логика этого романа такова, что даже «знающий» читатель вполне допускает предложенный автором самоубийственный исход героя.