«Ивановский миф» и литература

Поистине бальмонтовской стала в Шуе средняя школа № 2, в здании которой в дореволюционные времена размещалась мужская гимназия, где учился (и откуда был изгнан) будущий поэт. Здесь разработана специальная программа, где, в частности, записано: «Изучение жизни и творчества К. Д. Бальмонта через систему учебных и внеклассных занятий — одно из главных направлений работы школы по сохранению культурно-исторических традиций родного города и школы…»[153]. Усилиями школьных энтузиастов были созданы поэтический клуб «Серебряная лира», литературное кафе «Бродячий щенок». «Мы думаем, — пишет один из инициаторов бальмонтовской программы, — наша работа, наши усилия не прошли даром. Наблюдаешь за детьми и видишь, как каждая новая встреча превращается в праздник души, в увлекательный диалог с миром искусства, историей России и своего края… Для многих ребят Бальмонт стал любимым поэтом»[154].

В декабре 2001 года Шуйской школе № 2 было присвоено имя К. Д. Бальмонта. Это стало событием не только отдельно взятой школы, но и культурной жизни всего ивановского края. Автор этой книги написал строки, в которых происходящее как бы комментируется от лица самого поэта:

Вольный, как ветер, русский и рыжий,
Смотрю, улыбаясь, с небесных высот:
Шуя сегодня Бальмонтом дышит,
Бальмонт сегодня Шуей живет.
Был я в Испании, Англии, Азии,
В Африке пил ослепительный зной.
Время пришло возвращаться в гимназию,
Время пришло возвращаться домой.
Сердце предсказывало это свидание.
В серых ненастьях надеялся я:
Двери откроются в гулкое здание…
Здравствуй, прекрасная юность моя!
Где же они, кто в тупом ослеплении
Гнали меня из родных этих стен?!
Схлынули! Сгинули в черном забвении.
Я же презрел их бесчувственный плен.
Низкий поклон не забывшим поэта!
И, вспоминая сегодня о нем,
Душу откройте для Истины, Света!
БУДЬТЕ КАК СОЛНЦЕ всегда и во всем!

Конечно, не все обстоит так просто с процессом возвращения Бальмонта на родину, как это может показаться после стихотворных приветствий поэту-земляку. Некоторые факты удручают. В бедственном положении оказались Гумнищи, место отсчета не только жизни, но и поэзии Бальмонта. Гибнет парк со столетними липами, видевшими будущего поэта. О восстановлении усадьбы даже и мечтать не приходится (нет финансовых средств). Затягивается открытие музея Бальмонта в Шуе… Но будем все-таки верить, что со временем все устроится и его родина будет восприниматься как своеобразная родина Серебряного века. Ведь Бальмонт — его первый поэт.

Глава VI. Литература «Красной губернии»: взлеты и падения

В 1918 году Иваново-Вознесенск превратился из безуездного города в столицу большой области, сразу же получившей в печати название «красной губернии», и это название уже само по себе характеризовало послеоктябрьскую направленность ивановского мифа. Иваново — город, в котором еще до Октября власть была в руках большевиков; Иваново — пролетарский бастион на пути контрреволюции к Москве; Иваново — Красный Манчестер, еще в 1905 году прославившийся своей «Красной Талкой», на берегах которой «красные ткачи» утверждали свой рабочий Совет — прообраз советской власти. Все это делало Иваново-Вознесенск революционно-символическим городом.

Сам Маяковский, главный «горлан и агитатор» нового времени, внес немалую долю в создание красного мифа об Иванове. И не только стихотворной строчкой, которую так любят цитировать наши краеведы: «Москва и Иваново строились заново». Вспомним «Мистерию-Буфф» Маяковского, начало третьей картины третьего действия, когда трудящиеся, «нечистые», попадают в свою «обетованную страну», в социалистическое будущее, где, как сказано в ремарке, «качаются саженные цветы и горящим семицветием просвечивает радуга». Первая реакция героев на открывшийся город: «Да ведь это Иваново-Вознесенск!». И пусть потом выяснится, что это не Иваново-Вознесенск и не Шуя (тоже упоминается в «Мистерии-Буфф»), а некий собирательный город будущего, упоминание о Русском Манчестере, ставшем в годы революции Манчестером Красным, не случайно. Позже в поэме «Владимир Ильич Ленин» Маяковский представит Иваново-Вознесенск тем городом, в котором раньше, чем где-либо, забрезжило видение вождя социалистической революции: