«Ивановский миф» и литература

Ивановская тема в русской литературе впервые крупно обозначается в шестидесятые годы XIX века. Выше были ссылки на блестящий «физиологический очерк» В. П. Безобразова «Село Иваново», напечатанный в журнале «Отечественные записки» (1864), который может быть по праву назван открытием «русского Манчестера» для широкого читателя. До сих пор этот очерк остается непревзойденным в плане анализа противоречий ивановского существования, где с поразительной наглядностью выявляется «удивительное сочетание и переплетение давно отжившей для образованных классов русской старины с явлениями самого крайнего мануфактурного индустриализма Европы»[26]. Автор статьи чуть ли не с восхищением пишет о самом психологическом складе ивановцев, повторяя вслед за суздальским летописцем Ананием Федоровым: «Это люди беспечальные!». Особый упор делает на то, что «этот русский Манчестер создан единственно русскими крестьянами, и притом еще крепостными крестьянами»[27]. Не будем забывать, что очерк написан спустя год после отмены крепостного права, и, подчеркивая «крестьянское» происхождение Иванова, Безобразов тем самым нацеливает власти на дальнейшие демократические преобразования.

Но В. П. Безобразов пишет в том же очерке о крайней противоположности богатства и нищеты, наблюдаемой в Иванове: «Мы до сих пор нигде не замечали таких резких, как в Иванове, проявлений этого так называемого общественного, или социального вопроса, этой общечеловеческой вражды между богатством и нищетой. Так и должно быть, ибо нигде у нас нет такого развития европейского индустриализма, как здесь»[28]. И далее автор очерка обращает внимание на такие стороны ивановской жизни, как беспощадная эксплуатация рабочих фабрикантами, отсутствие умственной и нравственной разницы между разными классами, плохое образование и т. д.

В те же годы начинает сотворяться «черный» миф об Иванове, ставший литературным текстом. Первыми авторами его следует признать Василия Алексеевича Рязанцева (1829–1866) и Филиппа Диомидовича Нефедова (1838–1902). Судьбы этих ивановских писателей чем-то схожи между собой. Оба родились в селе Иваново, вышли из семей бывших крепостных крестьян, выбившихся в купеческое сословие. И перед Рязанцевым, и перед Нефедовым открывалась возможность идти путем, завещанным отцами, но они пренебрегли им. На обоих огромное влияние оказало участие в литературном кружке, которым руководил Василий Арсеньевич Дементьев — «вольный учитель», публицист, автор известных в свое время народных рассказов, переселившийся в Иваново в начале пятидесятых годов. Это был, по характеристике М. П. Сокольникова, «чрезвычайно даровитый, отзывчивый, прекрасный человек; в темном ивановском царстве 50-х—60-х годов он являлся настоящим светлым лучом»[29]. Именно В. А. Дементьев заставил Рязанцева и Нефедова поверить в свои литературные силы, настроив их творчество на демократический лад, вывел молодых литераторов на «ивановскую» тему. Но литературная судьба Ф. Д. Нефедова сложилась более счастливо, чем у В. А. Рязанцева. Первый имел долгую литературную жизнь. Печатался в самых известных журналах. Еще при жизни Нефедова стали выходить собрания его сочинений. Рязанцев прожил всего тридцать семь лет. После отъезда Нефедова, а затем Дементьева в Москву, он остается в Иванове в полном культурном одиночестве. Бедствует. Пьет. Умирает.

Небольшое литературное наследие Рязанцева до сих пор по-настоящему не осмыслено. Не напечатано и главное произведение Рязанцева — повесть «Тихий омут» (Ивановское издательство намерено было выпустить эту повесть в 1941 году. Но началась война, и произведение Рязанцева осталось в гранках. В таком виде оно и сейчас хранится в Литературном музее Ивановского госуниверситета). А между тем «Тихий омут» заслуживает того, чтобы быть опубликованным. Здесь впервые ивановская жизнь предстает как художественная картина того резкого контраста между богатством и нищетой, о котором так точно сказано в очерке В. П. Безобразова.

Показательно уже само название повести Рязанцева. За изображенным здесь селом по имени Тихий омут узнается Иваново, находящееся во власти местных фабрикантов. Именно эта нечистая сила и рождает преступную нищету, которой переполнено это промышленное село. Армия ивановских нищих вызывает у автора едва ли не большую ненависть, чем сами фабриканты. Изображенные Рязанцевым нищие не имеют ничего общего с теми «божьими людьми», какими бы их хотели видеть хозяева села, замаливающие свои грехи подаянием. На самом деле преступники плодят преступников. Черти, вошедшие в чертей-фабрикантов, перефразируя евангелие, переходят в тех, кто составляет планктон «тихого омута».